Две королевы

Вернувшись в свои покои, Мария переоделась в другое платье, из блестящего желтого шелка. Но ей не представилось возможности покрасоваться в нем. В отличие от предыдущих свадеб теперь не было «ни праздников, ни танцев, ни развлечений», ни криков герольдов: «Дар!», когда они разбрасывали монеты гостям. Отсутствие свадебного банкета и маскарада свидетельствовало о том, что церемонию готовили в спешке. После убийства Дарнли прошло всего три месяца и пять дней. И лишь пятнадцать месяцев прошло после венчания Босуэлла и леди Джин Гордон, «по совету и с согласия» Марии, которая подписала брачный контракт, оплатила банкет и подарила невесте свадебное платье.

Пока Босуэлл и его слуги переселялись в бывшие покои Дарнли в Холирудском дворце, лорды конфедерации собирали силы в Стирлинге. Все произошедшее за последние месяцы было достаточно скандальным, однако Марию впереди ждали самые драматические события в ее жизни.

21

Развязка в Шотландии

Выйдя за Босуэлла, Мария сама определила свою судьбу. Наблюдая издалека за ее стремительным падением, Сесил писал, что Шотландия «в затруднительном положении; похоже, никто не может сидеть на месте; самые честные желают уехать, а худшие дрожат, мучимые совестью». Но закономерность была очевидна. Мортон, самый беспринципный из лордов, заключил фаустовскую сделку с Дарнли, чтобы убить Риццио. Когда Дарнли предал его, он заключил союз с Босуэллом, желая отомстить. Затем Босуэлл поднялся слишком высоко, и когда он стал угрожать интересам других лордов, Мортон порвал с ним и возглавил мятеж, который был тем более опасен, поскольку Босуэллу было известно достаточно, чтобы обвинить всех своих сообщников в убийстве Дарнли, тогда как самого его оправдали. В этом жестоком противостоянии между Босуэллом и Мортоном выжить мог только один.

В брачную ночь Марии и Босуэлла к воротам Холирудского дворца прибили новую листовку. Цитируя Овидия, она провозглашала:

Как гласит народная молва,

Только шлюхи выходят замуж в мае.

Мария была глубоко уязвлена, даже несмотря на то что с первого взгляда было понятно: как и в случае рисунка с русалкой и зайцем, автор должен быть знатоком латинской поэзии. И это было не так обидно, как если бы подобное исходило от простых людей.

Но Мария утратила способность рассуждать здраво. Независимо от того, что говорил ей Босуэлл в те двенадцать дней в Данбаре, только после свадьбы она поняла, что на самом деле он ее не любил. Его признания были неискренними. Биографы Марии всегда утверждали, что ее ссоры с Босуэллом начались еще до венчания. Поэтому Мария должна была знать, на что идет, когда выходила за него. Это противоречит фактам. Документально засвидетельствована только одна ссора перед свадьбой: Дрери назвал ее «большой размолвкой», длившейся полдня, когда Босуэлл вернулся в Данбар после того, как заставил жену подать на развод. Главным источником сведений о «разладах» между Марией и Босуэллом служат доклады Дрери, но в XIX в. многочисленные папки с этими важными рукописными документами были перемешаны в процессе переплетения. Части одного и того же рапорта обозначались как разные документы под разными датами. Предложения могли внезапно обрываться, а продолжение обнаруживалось через несколько сотен страниц. При публикации фрагментов из переплетенных томов многие важные документы были датированы неверно. Тщательная проверка всех этих рукописных рапортов показывает, что, за исключением одной крупной ссоры в Данбаре, все остальные ссоры между Марией и Босуэллом произошли уже после

свадьбы.

Причиной скандалов была ревность и взаимные обиды. Мария плакала, потому что Босуэлл «не позволял ей ни на кого смотреть, или чтобы на нее кто-то смотрел, потому что очень хорошо знал, что она любит развлекаться и проводит время подобно всякому, кто любит жизнь». Босуэлл был «самым ревнивым из ныне живущих мужчин». 20 мая Дрери писал: «Между королевой и герцогом уже произошло несколько ссор, и они не последние. Он ревнив, подозрителен и требует подчинения». Мария так переживала, что ее красота поблекла. «По общему мнению, — продолжал Дрери, — королева настолько сильно изменилась лицом, что случалось с ней крайне редко, и в тех случаях, если она болела».

История повторялась. Отношение Босуэлла к Марии как к женщине было полностью несовместимо с ее представлением о себе как о королеве. Как и с Дарнли, самые громкие скандалы случались из-за домашних животных. Когда Мария подарила одну из лучших лошадей младшему брату старинного врага Босуэлла, графа Аррана, Босуэлл кричал и ругался, требуя лошадь себе. Мария со слезами на глазах упрекала мужа, что его бывшая жена, леди Джин Гордон, по-прежнему живет в замке Крайтон, ближайшем к Эдинбургу владении Босуэлла, и что он поддерживает с ней переписку и даже навещает ее, как будто они не развелись.