Движущиеся картинки

– А теперь давайте-ка отсюда убираться, – сказал Скала. – Не нравится мне этот потолок. Может рухнуть в любую секунду.

Виктор посмотрел наверх. Из потолка зловеще выпирало несколько блоков.

– Ты прав, – сказал он. Схватил протестующую Джинджер за руку и потащил ее по тоннелю. Тролли подобрали своего бесчувственного товарища, не знавшего, как вести себя в приличном обществе, и затопали следом.

– Это отвратительно, что ты убедил их, будто мы… – зашипела Джинджер.

– Заткнись! – рявкнул Виктор. – Что я, по-твоему, должен был им сказать, а? Какое объяснение, по-твоему, показалось бы убедительным? О чем из этого ты хочешь рассказать всему миру?

Джинджер заколебалась.

– Ну ладно, – уступила она. – Но ты мог бы придумать и что-нибудь другое. Мог бы сказать, что мы исследовали этот тоннель или искали там… искали там окаменелости… – она осеклась.

– Ага, посреди ночи ты искала окаменелости в шелковом пюнюаре, – съязвил Виктор. – Что вообще такое этот пюнюар?

– Он хотел сказать «пеньюар», – объяснила Джинджер.

– Ладно, давай вернемся в город. Может, я потом смогу вздремнуть хоть пару часиков.

– В каком смысле «потом»?

– Нам придется отблагодарить этих ребят выпивкой…

Из-под холма донесся низкий грохот. Пыльное облако вырвалось из дверей и окутало троллей. Потолок обвалился окончательно.

– Ну, вот и все, – сказал Виктор. – Кончено. Как думаешь, та ты, что любит гулять во сне, это поняла? Больше нет смысла пытаться туда проникнуть – дорога перекрыта. Завалена. Все кончилось. Слава богам.

Подобный бар есть в каждом городке. Он тускло освещен, а местные выпивохи, хоть и разговаривают, конечно, но не друг с другом и никого не слушают. Они просто выговаривают свою боль. Это бар для отверженных, для неудачливых, для всех тех, кого временно согнали с гоночной трассы жизни и отправили на тех-обслуживание.

Дела у него всегда идут бойко.

Тем утром у стойки собрались самые разнообразные плакальщики, и каждого из них окружало собственное облако уныния, и каждый из них считал себя самым невезучим созданием на свете.

– Я их придумал

, – мрачно проговорил Сильверфиш. – Я думал, они будут познавательными. Что они помогут людям расширить горизонты. Я не собирался превращать их в… в… в балаган. При участии тысячи слонов! – добавил он ехидно.

– Ага, – согласился Детрит. – Она сама не знает, чего хочет. Я делаю, что она просит, а она говорит: енто неправильно, ты неромантичный тролль, ты не знаешь, чего девушкам надо. Она говорит: девушки любят есть липкие штуки из коробочек с бантиком, я делаю коробочку с бантиком, она ее открывает, вопит, говорит, что не освежеванную лошадь просила. Сама не знает, чего хочет.

– Ага, – донесся голос из-под стула Сильверфиша. – Посмотрел бы я, что они запели, если бы я взял и к волкам ушел.

– Вот, например, эти самые «Сдутые шквалом», – продолжал Сильверфиш. – Ничего общего с реальностью. Все было совсем не так. Сплошное вранье. Наврать кто угодно может.

– Ага, – сказал Детрит. – Или вот, например, она говорит: девушки любят, когда им играют музыку под окном, я играю музыку под окном, вся улица просыпается и орет: ты плохой тролль, зачем камнями стучишь так поздно ночью? А она даже и не проснулась.

– Ага, – сказал Сильверфиш.

– Ага, – сказал Детрит.

– Ага, – сказал голос из-под стула.

Человек, заправлявший баром, был весел от природы. Да и не трудно быть веселым, когда твои клиенты служат громоотводами для всевозможных страданий. Он опытным путем выяснил, что не стоило говорить им: «Не вешай нос, взгляни на вещи со светлой стороны», потому что никакой светлой стороны не было, или «Не отчаивайся, может, ничего плохого и не случится», потому что очень часто плохое уже случилось. От него ждали только одного: чтобы он вовремя подливал выпивку.

Однако этим утром он был несколько озадачен. Ему казалось, что в баре есть еще какой-то посетитель – помимо того, который бормотал из-под стула. Бармену постоянно мерещилось, что он подает напитки кому-то еще, и даже принимает оплату, и более того – разговаривает с таинственным клиентом. Но он его не видел. Он вообще не мог понять, на что смотрит или с кем разговаривает.

Бармен подошел к дальнему концу стойки.

К нему подъехал стакан.

– ПОВТОРИ, – сказал голос из тени.

– Э‑э, – протянул бармен. – Да. Конечно. А что повторить?

– ДА ЧТО УГОДНО.

Бармен наполнил стакан ромом. Тот уехал прочь.

Бармен попытался придумать, что бы ему сказать. Почему-то ему было страшно.

– Нечасто вы сюда заглядываете, – выговорил он наконец.

– Я ПРИХОЖУ РАДИ АТМОСФЕРЫ. ПОВТОРИ.

– В Голывуде работаете, да? – спросил бармен, быстро наполняя стакан. Тот снова исчез.

– ДАВНЕНЬКО ЗДЕСЬ НЕ РАБОТАЛ. ПОВТОРИ.

Бармен помедлил. В глубине души он был хорошим человеком.

– А вам не кажется, что пора заканчивать? – спросил он.

– Я ТОЧНО ЗНАЮ, КОГДА МНЕ ПОРА ЗАКАНЧИВАТЬ.

– Но ведь так все говорят.

– А Я ТОЧНО ЗНАЮ, КОГДА ВСЕМ ПОРА ЗАКАНЧИВАТЬ.

Что-то в этом голосе было странное. Бармен не был до конца уверен, что воспринимает его ушами.

– О. Ну что ж, – сказал он. – Повторить?