Движущиеся картинки

– НЕ НАДО. ЗАВТРА БУДЕТ ЗАНЯТОЙ ДЕНЬ. СДАЧУ ОСТАВЬ СЕБЕ.

По стойке заскользила пригоршня монет. Они были по большей части заржавевшими и ледяными на ощупь.

– А… – начал было бармен.

Дверь отворилась и захлопнулась, впустив в бар поток холодного воздуха, хотя ночь была очень теплой.

Бармен рассеянно протер стойку, тщательно избегая прикасаться к монетам.

– Каких только странных типов в бары не заносит, – пробормотал он.

И тут прямо над ухом у него раздался голос:

– СОВСЕМ ЗАБЫЛ. И ПАКЕТИК ОРЕШКОВ, ПОЖАЛУЙСТА.

Снег мерцал на пупсторонних отрогах Овцепиков – огромного, растянувшегося на весь мир горного хребта, который, там где он огибает Круглое море, образует естественную стену между Клатчем и огромной и плоской равниной Сто.

Овцепики были домом для коварных ледников, голодных лавин и высоких, молчаливых снежных полей.

И для йети. Йети – это высокогорный подвид троллей, которые пока еще не выяснили, что есть людей уже не модно. Их взгляды просты: если что-то шевелится, ты его ешь. Если оно не шевелится, ты ждешь, когда оно зашевелится. А потом его ешь.

Весь день они прислушивались к звукам. Эхо перелетало над замерзшими горами от одного пика к другому, пока не превратилось в постоянный глухой грохот.

– Мой кузен, – сказал один йети, лениво ковыряясь когтем в дырявом зубе, – говорит, что енто такие огромные серые звери. Слоны.

– Что, огромнее нас? – спросил второй йети.

– Почти что, – ответил первый. – Он говорит, их там много. Больше, чем он может сосчитать.

Второй йети понюхал воздух и задумался.

– Так конечно, – мрачно сказал он. – Твой кузен ведь больше чем до одного считать не умеет.

– Он говорит, их там много. Большие, жирные серые слоны поднимаются на гору, и все связаны веревками. Большие и медленные. И тащат кучу ууграах.

– Ага.

Первый йети указал на широкий, пологий снежный склон.

– Снег сегодня хороший, глубокий, – сказал он. – По нему быстро не пройти, понял? Мы ложимся в снег, они нас не видят, пока не наткнутся, мы их застаем врасплох – и начинается Большая Жратва. – Он замахал своими огромными лапищами. – Кузен говорит, они очень тяжелые. Быстро не пойдут, ты уж мне поверь.

Второй йети пожал плечами.

– Ну давай, – сказал он под далекий, перепуганный рев.

Они улеглись в снег, и белые шкуры превратили их в два ничем не примечательных сугроба. Эта хитрость срабатывала не раз и уже много тысяч лет передавалась от одного поколения йети к другому – впрочем, этому как раз подходил конец.

Они ждали.

Стадо приближалось, яростно трубя.

В конце концов первый тролль сказал – очень медленно, потому что очень долго продумывал эту шутку:

– А вот скажи мне, зачем слон переходит гору?

Ответа ему услышать было не суждено.

Йети оказались правы.

Когда пять сотен наскоро собранных двухместных слоновьих на скорости шестьдесят миль в час перевалили через находившийся в десяти футах гребень горы, их панически трубящие пассажиры не заметили йети, пока не наткнулись на них.

Виктор улучил лишь два часа сна, но проснулся на удивление бодрым и оптимистичным.

Все закончилось. Теперь дела должны были пойти в гору. Прошлой ночью – собственно, лишь пару часов назад – Джинджер была к нему вполне благосклонна, а то, что скрывалось под холмом, оказалось надежно и окончательно погребено.

«Такое иногда случается, – думал он, пока наливал воду в потрескавшуюся раковину и умывался. – Какого-нибудь жестокого древнего короля или волшебника погребли, а его дух до сих пор летает по округе и пытается что-то исправить. Широко известный эффект. Но теперь тоннель заблокирован примерно миллионом тонн камня, и я не думаю, что кто-то сквозь него проберется».

В памяти у него всплыл неприятно живой экран, но он теперь казался не таким уж страшным. Под холмом царила темнота, там было полно движущихся теней, да и сам Виктор был взвинчен, как пружина, – неудивительно, что глаза сыграли с ним шутку. Да, там были еще и скелеты, но даже они перестали его пугать. Виктор слышал о том, что на холодных равнинах вождей хоронили вместе с целыми армиями всадников, чтобы их души продолжили жизнь в мире ином. Может, здесь когда-то давно произошло что-то подобное. Да, в холодном свете дня все это казалось куда менее жутким.

А свет был именно таким. Холодным.

Комнату заливал свет вроде того, какой бывает, когда ты просыпаешься зимним утром и сразу понимаешь, что выпал снег. Это был свет без тени.

Виктор подошел к окну и увидел серебристое сияние.

Голывуд исчез.

Ночные картины воспрянули в его мозгу, как тьма, которая возвращается, стоит только выключить свет.

«Постой, постой, – подумал он, борясь с паникой. – Это же обычный туман. Море совсем близко, естественно, с него иногда будет наползать туман. А светится он из-за солнца. В тумане нет ничего сверхъестественного. Это всего лишь мелкие капельки воды, парящие в воздухе. Вот и все».

Он оделся, распахнул дверь в коридор и чуть не споткнулся о Гаспода, который растянулся на полу, точно самый грязный в мире валик для защиты от сквозняка.

Песик неловко поднялся на передних лапах, уставился на Виктора желтым глазом и сказал: