Двойня для Цербера

Эта лживая сука, которая пять минут назад заливала мне в уши сироп о том, как любит и ревнует, послушно подбирает чертовы ключи и уходит прочь. Как и сказал этот херов защитничек, у которого вдруг рыцарство в жопе заиграло. Хер она так просто от меня уйдет.

Не выстрелит он. Кишка тонка против меня до конца пойти. Делаю пару шагов вперед, готовый схватить эту предательницу и оттаскать ее за волосы.

Он тоже сокращает расстояние между нами и крепко упирается ногой со стороны руки, что поддерживает кисть с зажатым пистолетом, в пол. Собрался все-таки стрелять на поражение, мудак, раз боевую стойку принял. Здоровый бык, не слабее, чем я. Тренированный. В прошлом снайпер. А их бывших не бывает. И тоже спятил от любви к этой маленькой сучке.

— Олег Владимирович, вы глупостей не делайте, — цедит он сквозь сжатые до скрежета зубы.

— Это сейчас ты герой, пока ствол держишь, а выйдешь отсюда и начинай молиться, гнида…

Рафа меня не слушает — всё на Агнию пялится. Так трахнуть ее хочет, что аж забывает временами, что за целью на мушке надо следить очень внимательно.

Уже собираюсь кинуться на него и выбить пистолет, но тоже натыкаюсь взглядом на бледное, влажное от пота лицо с огромными глазами. Зрачки как у наркоманки, взгляд расфокусирован, и воздух открытым ртом хватает.

Не успеваю даже моргнуть, как она кулем валится на пол. Хорошо так приложилась щекой о поверхность. Ключи с тихим звяканьем отлетают к моим ногам. Устроила девчонка клоунаду, поняв, что даже из особняка уйти не сможет, не то что от меня.

А этот повелся. Спаситель, блядь. Я всегда думал, что видеть что-то в замедленной съемке — это выдумка киношников, но сейчас эта хрень происходит со мной в реале. Вот Рафа затыкает за пояс ствол и кидается к ней. Поворачивает Асю на спину и хлопает по щекам. Каждый шлепок грохотом отдается у меня в ушах. Он пытается нащупать пульс на ее шее, и мне кажется, что я слышу, как тот тикает словно таймер на бомбе.

Я смотрю, как чужой мужик трогает ее. Как пялится на мою женщину. В кровь выбрасывается адреналина в разы больше, чем когда мой собственный охранный пес наставил на меня ствол.

Оказываюсь рядом с ними в один мощный рывок и прописываю Рафе здоровой рукой по морде. Костяшки оседают с легкой болью, а его нос громко и приятно хрустит. Рафа падает, не успев сгруппироваться, и, приняв всю тяжесть удара.

Я осёдлываю его, вяжу корпус ногами и продолжаю молотить кулаками, пробивая по морде и груди. Эта тварь очень вовремя выкидывает вперед руки, блокируя большую часть моих ударов. Плохая затея драться с постоянным партнером по спаррингам, но я ее этому гаду не отдам. Никто у меня Асю не заберет.

— Я тебя сейчас грохну за эту выходку.

— Пока я живой, в обиду Асю не дам, — хрипит он, отбиваясь от меня в защитном режиме. — Она маленькая и хрупкая, ее защищать нужно.

— От меня? — рычу я, краем глаза поглядывая на Агнию, которая никак не реагирует на потасовку в полуметре от себя.

— Ото всех. Олег Владимирович, подумайте. Она же — ваше благословение. Она не заслужила. Если хотите, потом бейте меня сколько влезет. Хоть грохните. Я и так уже умер, когда жены не стало, но Агнии сейчас помощь нужна.

— Хер с тобой, — на меня вдруг обрушиваются жуткая усталость и мерзкое, свербящее беспокойство.

Слезаю с Рафы, пока он отплёвывается кровью, которая течет из разбитого носа, и подползаю к ней. Подкладываю ладонь под голову и приподнимаю.

— Агния, ну хорош уже дурака валять. Открой глаза, — прошу я, чуть встряхнув ее.

В глубокой отключке. Безвольная как тряпичная кукла. Без причины грохнулась.

— Я скорую вызову, — твердые, по-военному отточенные интонации Рафы ушли, и появилась пугающая, неестественная растерянность.

— Долго, — оглядываюсь на него и вновь возвращаю взгляд к почти неживой Агнии. — Бери ее и неси к моей тачке. Я сейчас.

Рафа подхватывает ее на руки легко как пушинку. На фоне его темного костюма она кажется крошечной куколкой с длинными, светлыми волосами, которые сейчас свисают неопрятными лохмами.

Провожаю их взглядом, и под грохот его шагов на лестнице бегу к себе. Этой бляди уже тут нет — только темные, длинные волосы, выпавшие из гривы во время скачек, остались на смятой постели. На стеклянном столике еще остались не снюханные дорожки «снежка», но я смахиваю их ладонью. Натягиваю джинсы и кроссовки и, прыгая через три ступеньки, несусь вниз.

Нагоняю Рафу у подножья лестницы и хватаю его за плечо.

— Сам понесу, — гаркаю, забирая из его рук Асино обмякшее тело.

Он кивает и бежит вперед. Открывает дверь, и мы втроем несемся к моему «Гелику». Рафа садится за руль, а я с ней на руках — на заднее сиденье.

Он дергано срывается с места, а я бережно прижимаю ее к себе, чтобы девчонку не трясло. Лицо такое бледное, что губы кажутся синюшными как у трупа. Прижимаю к ним палец — теплые, дышит. Закрытые веки дрожат, и она чуть подергивается. Движения странные, похожие на слабые конвульсии.

Прижимаю ее к себе, пытаясь согреть.

— Гони, блядь! — реву я. — По хер на светофоры. В ближайшую больничку едем.