Дворец райских наслаждений

— А ну замолчите! Оба! — прорычал мандарин. — Дайфу, — сощурившись, он обратился к Аиртону. — Вас никто здесь не судит, — он холодно посмотрел на князя И, после чего снова вперил в доктора взгляд. — По сути дела, вас вообще не должно было здесь быть. Не в данных обстоятельствах. Я не утверждаю, что убежден, что вы приказали совершить это преступление. Казначей, ваши предположения бездоказательны, — он помолчал. — Что же касается слуги доктора… Тут совсем другое дело. Его следует наказать.

— Да как вы могли поверить такой лжи?! — Аиртон понял, что кричит. — A-ли невиновен! Он и мухи не обидит!

— Прошу вас, дайфу, — тихо промолвил мандарин. — Я не желаю вас позорить, и поэтому не отдал приказ выставить вас вон. Однако, поскольку ваш слуга сам во всем сознался, мне не остается ничего, кроме как наказать его.

— Сознался?!

Лицо мандарина снова приобрело бесстрастное выражение:

— Да, он подписал соответствующие показания и признал свою вину. Вот документ. Он ничего не упомянул о сообщниках и не сознался, что выполнял чей-то приказ. Почерк отвратительный, но, что удивительно, — он отказался от права, предоставляющегося христианам, потребовать рассмотреть дело в другом суде. Удивительно, сколь нынче повара стали сведущи в законах. Тем проще для меня. Это значит, что вы, дайфу, не имеете права заявить через свое посольство протест. В связи с этим я смягчу наказание и вместо сотни ударов назначу вашему слуге лишь пятьдесят, — он взял перо и поставил под приговором подпись. — Пятьдесят ударов. Приговор привести в исполнение немедленно. И еще неделю в колодках. Офицеры, приступайте. Трепещите и подчиняйтесь.

— Ваше великодушие не знает границ, — донесся до Аиртона голос князя, который поднялся вместе с мандарином. — Вам, право, ни к чему опасаться мести этих христиан. Погодите, вы еще не знаете, что я вам расскажу за обедом. Нам надо торопиться. Сегодня же днем я отправляюсь на север.

— Прошу меня простить, князь, мне нужно кое-что сказать доктору, — мандарин на мгновение остановился возле Аиртона и хрипло проговорил: — В Китае, дайфу, мы действуем по-своему, по-китайски. Прошу вас, попытайтесь это понять. Это важно. Надеюсь, вы все еще собираетесь составить мне компанию на охоте.

— Охоте? — у потрясенного доктора голова шла кругом. Он почувствовал, что рядом кто-то стоит.

Змеиные глаза Цзинь-лао смерили доктора великодушным взглядом.

— Дайфу, — казначей склонился в поклоне, и тонкие губы расползлись в улыбке. — Я же обещал вам провести следствие и раскрыть преступление. Надеюсь, вы остались довольны.

Аиртон ничего не ответил, и Цзинь-лао пошел к выходу. За ним проследовал свидетель, который, проходя мимо доктора, окинул его высокомерным взглядом. У двери мужчина замер и рассмеялся.

— Крысоед, — донеслось до Аиртона.

Доктор поспешил к A-ли, который по-прежнему стоял на коленях в окружении стражников.

— Друг мой, друг мой, что же они с тобой сделали? — прошептал Аиртон, увидев на лице повара кровоподтеки. — Ты не ранен?

На глаза A-ли навернулись слезы. Он помотал головой.

— Почему же ты сознался? Зачем оговорил себя?

— Они пришли ночью. Прижали к горлу А-сунь нож. Они сказали, что убьют нас обоих, и я испугался. А еще они сказали, что возьмут миссис Элен и Дженни… и… — он понурил голову и затрясся от рыданий. — Я знаю, я солгал, и за это буду гореть в геенне огненной, но если бы они обидели мисси Дженни и мисси Элен…

— Ты не будешь гореть в геенне, мой добрый друг.

Стражник, что был так дружелюбен с доктором, прочистил горло:

— Все, дайфу, пора. С нами не ходите. Ни к чему вам на такое смотреть. Это не для вас. Но вы не волнуйтесь. Он птенчик жилистый. Выдержит. Я прослежу, чтобы его вам доставили в целости и сохранности.

И вот теперь, сидя у костра в Черных холмах три недели спустя, доктор никак не мог забыть ни мольбу в глазах A-ли, когда его уводили, ни крики и плач А-сунь, когда через неделю изломанное тело повара доставили в телеге из ямэна, ни слабую улыбку на его лице, которую верный слуга едва смог выдавить, лежа в постели, где на этот раз ему действительно пришлось провести несколько дней.

Дрожа, Аиртон потянулся за чайником и снова наполнил кружку. Он знал, что сейчас ему лучше всего вернуться в палатку и попытаться заснуть, ему нужен был отдых, но воспоминания о том, что случилось в ямэне, никак не давали ему покоя, не говоря уже о том, что ему довелось пережить сегодня. Разум отказывался поверить в то, что он сегодня узнал. Доктор чувствовал смутное беспокойство, ему было холодно, кругом царила тьма, в лесу били барабаны. Несмотря на всю свою рациональность, доктору все сильнее начинало казаться, что во тьме таится нечто непонятное, полное злобы и ненависти.