Дворец утопленницы

Теперь оставалось только надеяться. Что в большом отеле постояльцев не помнят по именам и лицам – если, конечно, Гилли и вправду здесь остановилась. Кто знает, девчонка вечно врала и недоговаривала.

– Гилли, – сказала Фрэнки и тут же поспешно добавила: – Гилли Ларсон.

Коридорный кивнул и открыл лежавший на стойке журнал. Бумага вымокла, но каким-то чудесным образом записи уцелели.

– Да, вижу. Синьорина Ларсон. Номер триста семь. – Он с улыбкой поднял взгляд: – Почти угадали.

Фрэнки, готовая к тому, что и номер в «Даниэли» окажется ложью, от удивления покраснела.

– Да.

Коридорный снова обернулся. Крючок с номером «307» пустовал.

– Подождите здесь, – сказал он. – Я принесу запасной.

И скрылся за дверью. Пока его не было, взгляд Фрэнки упал на ящичек с бумажными карточками. Еще через минуту ей сделалось любопытно, что это за ящичек и что в нем лежит. И тут же она поняла: регистрационные формы. Не оставив себе времени на сомнения, она наклонилась и принялась торопливо перебирать их – пальцы неловко ворошили толстую стопку, карточки липли одна к другой, – пока не наткнулась на нужную. Мисс Джиллиан Ларсон. Имя, национальность, номер паспорта. Не успев задуматься ни о последствиях этой кражи, ни о причинах, по которым на нее решилась, Фрэнки сунула карточку в карман.

Секунду спустя вернулся коридорный.

– Вот. – Он вложил ей в ладонь ключ, большой и тяжелый. Ощутив горячее прикосновение его пальцев, Фрэнки едва не дернулась. – Если вам нужна помощь, пожалуйста. С любым вопросом. Обращайтесь, пожалуйста. – Его взгляд упал на предплечье Фрэнки. – Вы ранены, мэм?

Она посмотрела на красные, воспаленные отметины на коже. Но ничего не ответила. Лишь молча развернулась, направилась к лестнице и стала торопливо подниматься, не останавливаясь перевести дух.

Комната Гилли оказалась весьма скромной и до того пропахла плесенью, что Фрэнки помедлила на пороге, прежде чем войти. Из вещей обнаружился только небольшой чемоданчик с одеждой, без единой метки или именной бирки. Фрэнки проверила все карманы, но паспорта нигде не нашла. Возможно, Гилли носила его с собой, в сумочке, или же оставила на стойке при регистрации – некоторые отели предпочитали держать документы постояльцев у себя. Наполовину использованный кусок мыла в ванной источал запах Гилли – гвоздика, корица, мускатный орех. Фрэнки швырнула его в мусорное ведро.

Уже собираясь уходить, она заметила кое-что.

На полке в шкафу лежала пачка страниц. Оригинал рукописи, вздрогнув, догадалась Фрэнки. Она сунула рукопись под пальто, взяла чемодан и направилась к двери.

Когда она выходила из отеля, у нее внезапно закружилась голова, пришлось опереться на стену, чтобы не упасть. Виски сдавило тупой болью. Та же боль поселилась в теле, в руках и ногах, которые постоянно хотелось встряхнуть, согнуть, вытянуть, что угодно, лишь бы прогнать эту зудящую ломоту. Стараясь не обращать на нее внимания, Фрэнки направилась к причалу, где ей удалось нанять гондолу – учитывая обстоятельства, это было едва ли не чудом, – чтобы отплыть подальше от берега, в открытое море.

Лодка, раскачиваясь из стороны в сторону, заскользила прочь от пристани, и Фрэнки прижала к себе чемодан, некогда принадлежавший Гилли, гадая, не ждет ли ее первый в жизни приступ морской болезни.

Когда от Венеции остались лишь смутные очертания на горизонте, она приказала гондольеру остановиться, беспокойно огляделась по сторонам и, убедившись, что вокруг ни души, открыла чемодан и опрокинула его содержимое за борт. Гондольер разразился руганью и угрозами, с патетическим жаром замахал руками, но Фрэнки не обратила на него ни малейшего внимания. Поняв, что толку от криков не будет, он уселся на корму и принялся сверлить ее возмущенным взглядом. Фрэнки перегнулась через борт и, высунувшись как можно дальше, начала топить разметавшуюся по поверхности лагуны одежду, не жалея ледяных, синеющих на глазах пальцев, – пусть все это скорее уйдет под воду, глубоко-глубоко. Сидя в гондоле, трясясь от холода, от перенесенного ужаса, она наблюдала, как пожитки Гилли потихоньку ныряют следом за хозяйкой. Гондольер пару раз хватал весло и порывался грести к берегу, но Фрэнки останавливала его, удерживая за руку, – она хотела убедиться, что утонуло все, ни следа не осталось. В последний момент она вспомнила о романе, который спрятала под пальто и которому готовила ту же участь, занесла было руку, но вдруг замерла, держа пачку страниц над водяной могилой. Зубы стучали, лицо горело, щеки, должно быть, пылали лихорадочным румянцем. Она снова убрала рукопись под пальто. Гондольер, похоже, почувствовал ее смятение и горе: на обратном пути он протянул ей плед, и лишь когда Фрэнки плотно завернулась в него, снова поднял весло.

На берегу она вложила в его ладонь приличную сумму и зашагала прочь. Гондольер что-то кричал ей вслед, весь его гнев испарился. Она не обернулась.

Глава 21

Фрэнки поехала в Рим.