Джек, который построил дом

– Яша, керосиновых ламп тоже нет, и что? Когда, при каком президенте ты покупал эти тапки?

– Дурак! Они удобные. Вот, – Яков просунул большой палец ноги в дырку и тут же спрятал. – Отвяжись от меня!

Дешевые дерматиновые тапки с утрамбованным задником были проношены Яковом до глубоких дыр на подошвах, из швов торчали нитки, высовывающийся палец дразнил, словно дядька показывал кукиш.

– Я просто купил ему новые тапки, две пары – на выбор. Знаешь, что он сделал?

– Что?

– Выкинул. Обе коробки. Потом смотрю – стоят в шкафу в прихожей. Мать увидела и припрятала.

Ян приподнялся на локтях.

– Я только с тобой начал улыбаться, Алекс обратил внимание: ты чего? А, говорит, Юлька пришла… Как я мог без тебя жить, Юлечка?..

Перевели дыхание. Жизнь продолжалась.

Съездили в Канаду. Памятник – высокий темный прямоугольник, словно рассеченный надвое, и лаконичная надпись: «Katyn Memorial». У подножия цветы и крохотные стаканчики со свечами. Ветер, налетая, трепал огоньки, пламя металось, но не гасло.

Струйка пепла. Символическое погребение у символического памятника. Только боль настоящая.

Коротка жизнь человека, даже такая долгая, как у Стэна. Многое успев, застав и догнав, он уходит, не дождавшись самого желанного. В октябре Ельцин рассекретил судьбоносные катынские документы и передал Польше. Станислав Важинский не увидит памятник, который там поставят… разве что ветер отнесет к его подножию крохотную, невесомую частичку пепла.

После Канады жизнь еще не полетела, но двинулась дальше, постепенно набирая ускорение. Ходили на работу, оплачивали счета, получали письма, но все реже: поглощенные своей жизнью, сами писали нечасто. Следили за новостями. В библиотеке, раскладывая газеты, Юля быстро просматривала заголовки. По вечерам звонили «своим», и хотя вопросы, как и ответы, почти не менялись, это была необходимая часть рутины.

Георгию назначили новое лекарство – давление стало подскакивать.

Ада записалась на йогу. Брат бесился, не понимая, «за каким чертом» это надо.

Нина подрабатывала бебиситтером. «Не удивляйся, – объяснял отец Юле, – Стэна нет, Антошка вырос, а маме нужно чем-то заняться». Стэна не хватало обоим, а мать, Юля знала, на йогу не пойдет.

Антошка влюбился, подолгу висел на телефоне.

Всем нравился новый президент Клинтон – улыбчивый, обаятельный, с платиновой шевелюрой.

Ада разочаровалась в йоге. «Чем йога тебе не угодила?» Веселый (легкомысленный, решила Ада) тон ее покоробил. «Мне нужно что-то творческое», – заявила обиженно.

После Дня благодарения приехал Алекс и провел с ними несколько поздних ноябрьских дней. Непривычное без тяжелых очков лицо (он теперь носил контактные линзы) выглядело незащищенным. Рассказал, что мечтает организовать свою компанию. «Клиент пойдет, как на мормышку, вот посмотришь». Азартно рисовал блоки со стрелками: «Вот как это должно работать». И добавил неожиданно: «Я вам завидую».

Я сам себе завидую, подумал Ян.

Новый год они встретили вдвоем – Антошка поехал с отцом кататься на лыжах.

– А почему вы с Яном не поженитесь? – вернувшись, спросил он Юлю.

«Дяди Яна» больше не было; когда это произошло, никто не заметил.

Ответила честно:

– Не знаю… Разве это необходимо?

Сын пожал плечами.

– Вам виднее. Папа женился… ну, или скоро женится.

В девятый класс Антоша перешел, умудренный опытом. С любовью было покончено в прошлом году; теперь он хотел, чтобы родители были симметрично счастливы.

Люди женятся, чтобы построить семью, завести детей… ребенка. Вначале Юля колебалась, потом трусливо запретила себе думать об этом. Открылся истинный смысл поговорки про «бабий век». Слова не жестоки и не циничны: народная мудрость остерегает от рождения неполноценных детей, а «бабий век» – это максимальный возраст деторождения.

Сорок уже позади, можно не рефлексировать.

…Однажды Регина назвала родителей «прошедшим временем». Эта благоглупость вывела из себя даже кроткого Алекса. Видимо, Регина руководствовалась лозунгом «Дети – наше будущее».

С Яном эту тему – ребенок – они не затрагивали. Только однажды он обронил: «А хорошо было бы, если б он бегал тут, сопливый, и все хватал…»

Или она

, чуть не выкрикнула Юля. Только страшно.

Знаю, промолчал Ян. А вслух негромко произнес: «У нас есть сегодня».

Сегодня – это и вчера, и сегодня, и следующий, 1994, год. Каждый день вместе – это и есть бесконечное сегодня, со всеми крупными и мелкими событиями.

В России, привычно называемой по-старому Союзом, заработала Государственная дума. Тогда министр должен называться «думным дьяком»? Это же сколько анекдотов появится… Выяснилось: никаких «думных дьяков», вместо них – депутаты.

Открыли туннель под Ла-Маншем.

Юля потеряла работу; надо было обновлять резюме, искать другую.

Ясир Арафат получил Нобелевскую премию мира; Ицхак Рабин – тоже. Неужели в Израиле станет спокойно?..

Умерли Смоктуновский и знаменитая дважды вдова Жаклин Кеннеди.

Пришло письмо от Михи.