Дженни Герхардт

"Not much," she returned.	- Не очень, - ответила Дженни.
Jennie went on to the dining-room, and Lester overheard a scrap of their conversation.	Она прошла в столовую, и Лестер услышал такой разговор:
"Who are he?" asked Vesta.	- Это кто? - спросила Веста.
"Sh!	- ТТТттт!
That's your Uncle Lester.	Это твой дядя Лестер!
Didn't I tell you you mustn't talk?"	Я же тебе говорила, что нельзя болтать!
"Are he your uncle?"	- Он и твой дядя тоже?
"No, dear.	- Нет, маленькая.
Don't talk now.	Не болтай.
Run into the kitchen."	Беги в кухню.
"Are he only my uncle?"	- Он только мой дядя?
"Yes.	- Да.
Now run along."	Ну, беги.
"All right."	- Хорошо.
In spite of himself Lester had to smile.	Лестер невольно улыбнулся.
What might have followed if the child had been homely, misshapen, peevish, or all three, can scarcely be conjectured. Had Jennie been less tactful, even in the beginning, he might have obtained a disagreeable impression.	Трудно сказать, как повернулось бы дело, если бы Веста была уродлива, плаксива, скучна или если бы Дженни не проявила столько такта.
As it was, the natural beauty of the child, combined with the mother's gentle diplomacy in keeping her in the background, served to give him that fleeting glimpse of innocence and youth which is always pleasant.	Но привлекательность девочки в сочетании с усилиями матери мягко отодвигать ее на задний план создавали впечатление чистоты и юности, которые всегда действуют отрадно.
The thought struck him that Jennie had been the mother of a child all these years; she had been separated from it for months at a time; she had never even hinted at its existence, and yet her affection for Vesta was obviously great.	Лестер часто задумывался о том, что все эти годы Дженни была матерью; она месяцами не видела своего ребенка; ни словом не обмолвилась о его существовании; а между тем любовь ее к Весте не вызывала сомнений.
"It's queer," he said.	"Удивительно, - говорил себе Лестер.
"She's a peculiar woman."	- Она необыкновенная женщина".
One morning Lester was sitting in the parlor reading his paper when he thought he heard something stir.	Однажды утром, когда Лестер читал в гостиной газету, послышался какой-то шорох.
He turned, and was surprised to see a large blue eye fixed upon him through the crack of a neighboring door-the effect was most disconcerting.	Обернувшись, он с удивлением увидел голубой глаз, пристально глядевший на него в щелку приотворенной двери.
It was not like the ordinary eye, which, under such embarrassing circumstances, would have been immediately withdrawn; it kept its position with deliberate boldness.	Казалось бы, глаз, застигнутый на месте преступления, должен немедленно скрыться; но нет, он храбро остался, где был.