Дженни Герхардт

You're all right.	Все в порядке.
Go on"; and on she would go.	Можешь идти. И она убегала.
He grew so proud of her that on Sundays and some week-days when they drove he would always have her in between them. He insisted that Jennie send her to dancing-school, and Gerhardt was beside himself with rage and grief.	Он стал прямо-таки гордиться Вестой. Выезжая по воскресеньям на прогулку, он всегда сажал ее между собой и Дженни; он настоял, чтобы девочку отдали учиться танцам, и Герхардт был вне себя от горя и ярости.
"Such irreligion!" he complained to Jennie.	- Грех-то какой! - жаловался он Дженни.
"Such devil's fol-de-rol.	- Только дьявола тешить!
Now she goes to dance.	Танцевать ей нужно!
What for?	К чему?
To make a no-good out of her-a creature to be ashamed of?"	Чтобы из нее вышла какая-нибудь вертушка, чтобы мы же потом ее стыдились?
"Oh no, papa," replied Jennie.	- Ну что ты, папа, - возражала Дженни.
"It isn't as bad as that.	- Ничего в этом страшного нет.
This is an awful nice school.	Школа очень хорошая.
Lester says she has to go."	Лестер говорит, что Весте полезно поучиться.
"Lester, Lester; that man!	- Ох, уж этот Лестер!
A fine lot he knows about what is good for a child.	Много он понимает в том, что полезно ребенку.
A card-player, a whisky-drinker!"	Сам в карты играет, виски пьет!
"Now, hush, papa; I won't have you talk like that," Jennie would reply warmly.	- Тише, тише, папа, не надо так говорить, -унимала его Дженни.
"He's a good man, and you know it."	- Лестер хороший человек, ты сам это знаешь.
"Yes, yes, a good man. In some things, maybe.	- Кое в чем хороший, да не во всем.
Not in this. No."	Ох, не во всем!
He went away groaning.	И он уходил, недовольно кряхтя.
When Lester was near he said nothing, and Vesta could wind him around her finger.	В присутствии Лестера он помалкивал, а Веста делала с ним что хотела.
"Oh you," she would say, pulling at his arm or rubbing his grizzled cheek. There was no more fight in Gerhardt when Vesta did this.	- Дедушка, - говорила она, дергая его за рукав или гладя по жесткой щеке, и Герхардт таял.
He lost control of himself-something welled up and choked his throat.	Он был бессилен перед ее лаской, что-то подступало у него к горлу и душило его.
"Yes, I know how you do," he would exclaim.	- Знаю я тебя, озорница, - говорил он.
Vesta would tweak his ear.	А Веста, бывало, щипнет его за ухо.
"Stop now!" he would say.	- Перестань, - ворчал он.
"That is enough."	- Хватит баловаться.
It was noticeable, however, that she did not have to stop unless she herself willed it.	Но всякий мог заметить, что Веста переставала лишь тогда, когда ей самой надоедало шалить.