Дженни Герхардт

And would he forgive her?	И простит ли он ее?
He had called her a good woman.	Ведь он сказал, что она - хорошая женщина.
Telegrams were sent to all the children.	Всем детям послали телеграммы.
Bass wired that he was coming, and arrived the next day.	Басс ответил, а на следующий день приехал и сам.
The others wired that they could not come, but asked for details, which Jennie wrote.	Остальные телеграфировали, что не могут приехать, и просили сообщить все подробности. Дженни написала им письма.
The Lutheran minister was called in to say prayers and fix the time of the burial service.	Лютеранский священник прочел над покойником молитвы и сговорился о дне похорон.
A fat, smug undertaker was commissioned to arrange all the details.	Устройство их было поручено толстому, самодовольному агенту из похоронного бюро.
Some few neighborhood friends called-those who had remained most faithful-and on the second morning following his death the services were held.	Зашел кое-кто из соседей - как-никак, не все они порвали знакомство с этим домом. Похороны состоялись на третий день.
Lester accompanied Jennie and Vesta and Bass to the little red brick Lutheran church, and sat stolidly through the rather dry services.	Лестер вместе с Дженни, Вестой и Бассом отправились в краснокирпичную лютеранскую церковку и мужественно высидел до конца скучную, сухую службу.
He listened wearily to the long discourse on the beauties and rewards of a future life and stirred irritably when reference was made to a hell.	Он покорно прослушал длинную проповедь о блаженстве загробной жизни, досадно поеживаясь при упоминании о преисподней.
Bass was rather bored, but considerate.	Басс тоже скучал, но вел себя, как подобало случаю.
He looked upon his father now much as he would on any other man.	Г ерхардт уже давно стал для него чужим человеком.
Only Jennie wept sympathetically.	Одна Дженни искренне оплакивала отца.
She saw her father in perspective, the long years of trouble he had had, the days in which he had had to saw wood for a living, the days in which he had lived in a factory loft, the little shabby house they had been compelled to live in in Thirteenth Street, the terrible days of suffering they had spent in Lorrie Street, in Cleveland, his grief over her, his grief over Mrs. Gerhardt, his love and care of Vesta, and finally these last days.	Перед ней проходила вся его жизнь - долгие годы, полные забот и лишений, то время, когда он ходил по дворам пилить дрова и когда жил на чердаке над фабричным складом, убогий домишко на Тринадцатой улице, мучительные дни на Лорри-стрит в Кливленде, все горе, причиненное ему грехами дочери и смертью жены, его нежные заботы о Весте и, наконец, эти последние недели перед смертью.
"Oh, he was a good man," she thought.	"Он был очень хороший человек, - думала Дженни.
"He meant so well."	- Он так старался, чтобы все было к лучшему".
They sang a hymn,	Когда запели гимн
"A Mighty Fortress Is Our God," and then she sobbed.	"Господь нам сила и оплот", она разрыдалась.
Lester pulled at her arm.	Лестер потянул ее за рукав.
He was moved to the danger-line himself by her grief.	Он был глубоко взволнован ее горем.