Его дикое проклятие

Они оба были правы, и мне стало ясно, что и отец это осознает.

– Отец никогда не допустит… – прошептала я, но смолкла на полуслове, потому что сама не верила себе.

Йеро безнадежно посмотрел на меня:

– Лэйра. Этот человек был готов запытать до смерти свою дочь, потому что она родилась с наследием, которого не выбирала.

От его слов у меня ушла земля из-под ног.

Потому что они были правдой.

– Мы должны что-то сделать. Сейчас!

Он шумно выдохнул:

– Лэйра, если ты сделаешь что-то сейчас, то тебе придется бороться не только против кеппоханцев, солдат фемаршала и дэмов, но и против всех людей, ради которых ты и поднимаешь оружие.

– Но… – Нет, здесь не было никакого «но». Он был прав, и любое неверное решение грозило погубить множество невинных. Хотела бы я, чтобы рядом был Аларик. Без него я чувствовала себя раненой и смертельно уставшей, среди множества возможных ошибок, из которых я в конце концов совершу хотя бы одну.

– Но смотри! – В светлых глазах Йеро вспыхнула искорка надежды. – Немия хочет взять власть в свои руки.

Теперь и я заметила происходящее. Десмонд и Кадиз стояли неподвижно на своих местах, временами переглядывались, словно что-то сообщая друг другу. Незаметно для любого, кто не знал их обоих так хорошо, как я. Кадиз снова выпрямился, сосредотачиваясь и собираясь с силами, и подал трем стоявшим рядом с ним стражникам знак движением пальцев и рукояти мюродема.

Десмонд, напротив, смотрел на своего отца. В его взгляде было прощание. Прощание и новое начало.

Глава 50

ДЕСМОНД

Этого момента он ждал всю свою жизнь. Вот только теперь все происходило слишком быстро, и его мысли пульсировали в такт барабанному бою кеппоханцев.

Десмонд посмотрел на Кадиза и прочел в его глазах отчетливый ответ: «Больше мы ждать не можем».

Он прав, ждать больше было нельзя. Все, ради чего они работали, все, о чем они мечтали, будет разрушено, не начавшись, если князь сейчас даст ответ, который уже был написан на его поросячьем лице, будто высеченный в камне. Князь эс-Ретнея удовлетворит требования огненной княгини. И тогда всех этих людей, совершенно ни в чем не виноватых жителей Немии, будет уже не спасти.

Кадиз кивнул ему, словно хотел еще раз убедиться, что решение верное и что оно должно воплотиться в жизнь здесь и сейчас, ведь иначе не будет больше никаких решений. Возможно, больше никогда.

Десмонд хорошо понимал, что промедление – худшая ошибка. И все же он медлил, с нетерпением наблюдая за самим собой – как он рассматривает все «за» и «против», обдумывает все, что, возможно, оставалось от него скрытым, и в итоге не находит никакого другого пути, кроме как сделать шаг, который они готовили уже очень давно.

Все началось с горняков, жизни которых Немия использовала так безжалостно, что завоевать их доверие было несложно. И их готовность рисковать. Рабочие больших кузниц почти что сами пришли к тому же решению, потому что каждый из них постоянно находился под давлением, от каждого требовалось работать быстрее и быстрее – и, разумеется, безошибочно. Если это не удавалось, человек оказывался в шахтах.

Принести их тихую революцию и в ряды гвардейцев было рискованнее всего, и Кадиз справился с этим практически в одиночку. Шаг за шагом, человек за человеком, разговор за разговором он постепенно подготавливал почву, и ему удалось привлечь достаточно последователей из числа гвардейцев, чтобы если не полностью одолеть князя и верховного министра, то, по крайней мере, поставить их на место.

Оба немолодых мужчины уже достаточно долго правили этой страной. Они уже слишком долго не говорили с простыми людьми и совершенно забыли об их существовании.

Ситуация была крайне неблагоприятной для переворота – здесь, посреди переговоров. Немия находилась на обрыве, который мог обрушиться в любой момент, утянув страну в войну. Но если лучший момент для восстания и был когда-то, он прошел незамеченным. Десмонд пропустил его, и теперь обратного пути больше не было, потому что он не хотел, чтобы этот лежащий перед ним путь был разрушен безвозвратно.

Он наклонил голову к верховному министру и прошептал, чтобы привлечь его внимание:

– Ты отступишь, папа. Здесь и сейчас. И не станешь задавать вопросов, пока я тебе не разрешу.

За много лет его отец научился сохранять самообладание и уверенность в любой, даже столь неожиданной ситуации. Поэтому на его жестком лице лишь промелькнула злость, тут же уступив место ироничной улыбке.

– В чем дело, сын? Наверное, я ослышался. Ты понимаешь, как звучат твои слова?

– О, они еще и не так зазвучат, – прошептал Десмонд.

– Предательство? – Верховному министру по-прежнему удавалось оставаться совершенно безучастным. Их разговор был таким тихим, что даже стражники, стоявшие прямо позади них, не могли расслышать, о чем речь. – Хочешь стать предателем? Предать собственного отца?

Десмонд сделал шаг, приближаясь к ним:

– Понимаю, это не в твоем стиле. Ты предпочитаешь избавляться от противников более драматичными способами.