Его дикое проклятие

В день, когда они отправились в путь, в замке царили противоречивые настроения.

Лэйра полностью отдохнула и даже, кажется, стала сильнее. Она будто освободила мощную часть себя – ту, которую до этого держала взаперти. Казалось, что перспектива отправиться в Лиаскай и наконец действовать придавала ей сил.

Йеро тоже не мог дождаться, когда они отправятся в путь. Паладин изменился. Казалось, что у него больше не осталось цели, ради которой он мог бы сражаться. Тем не менее это не заставляло его впасть в уныние, а подстегивало к поиску новой цели.

Виккард был в высшей степени встревожен. Ему было совсем не по душе, что Аларик собирается оставить не только замок, но и Алсьяна-Дэра. В то же время он понимал доводы Повелителя: дэмы примут только сильного правителя, а сильный правитель не отсиживается в руинах, пока его враги сговариваются друг с другом. А ведь происходило именно это. Фрагменты, которые Аларик сумел увидеть с помощью своей магии, иначе было не истолковать: военные формирования фемаршала оказались на стороне Кеппоха.

Калейя и Сана Филлес встретились. И в этом не было ничего хорошего ни для Аларика и Алсьяна-Дэра, ни для остального континента.

Однако больше всего проблем Аларику, как назло, доставляла Каэ. Девочка-дэм, вечный ребенок, часто держалась рядом с ним, искала его взгляда и выжидательно смотрела на него своими огромными серебристо-серыми, как две луны, глазами. Он не понимал в точности, чего она от него требует, но видел, что не может ответить на ее просьбу.

В день отъезда, когда остальные завтракали, Аларик еще раз вернулся в спальню, которую он делил с Лэйрой. Каэ последовала за ним.

– Ты думаешь, я совершаю ошибку? – напрямую спросил он ее.

Каэ медленно покачала головой, но на убедительное отрицание это явно не походило. Она перебежала на другой конец комнаты и подошла к треснувшему зеркалу, которое стояло рядом с сундуком для одежды. Оно тоже пострадало во время обрушения замка. Раньше оно было высотой в человеческий рост, а теперь осталась в лучшем случае половина. Но этого было достаточно, чтобы Каэ поместилась целиком.

Аларик подошел к ней, присел на корточки рядом так, чтобы тоже отразиться в зеркале, и взял Каэ за руку:

– Хотел бы я понять, что ты хочешь сказать. Иногда мне кажется, что ты – единственная из нас, кто понимает, в чем тут на самом деле дело. Ты понимаешь этот мир, которым я теперь должен править. Я правда хотел бы тебе помочь.

Он вспомнил об их первой встрече, и Каэ, словно тоже подумав о ней, подышала на зеркало, а затем пальцем изобразила на запотевшем стекле буквы:

П – О – М – О – Г – И.

Затем она легким прыжком оказалась рядом с ним и обхватила его лицо когтистыми ладонями. Она притянула его к себе, так что его лоб коснулся ее рта. Этот рот правильнее было бы назвать звериной мордой – Аларик не ощутил прикосновения губ к коже, но почувствовал твердые зубы хищного животного. Он глубоко выдохнул, закрыл глаза и сосредоточился на Каэ, пытаясь отстраниться от всего остального. От Кеппоха, Калейи, Немии и даже Лэйры. В дыхании девочки он будто ощутил облегченную улыбку.

Когда он открыл глаза, Каэ совсем не изменилась – в отличие от ее отражения. Словно в тумане он смотрел на матовую поверхность зеркала в глазах девочки, которой когда-то была Каэлайх.

– Спасибо, – пробормотал он, осознав теперь, что было для нее важно. Она не хотела лишиться воспоминаний. В Алсьяна-Дэра больше не было Дворца желаний, а значит, не было места, где желания дэмов исполнялись бы. Дэмы снова и снова забывали о них, а в итоге лишались и воспоминаний. А воспоминания важны, потому что помогают оставаться человеком. По крайней мере, до тех пор, пока он будет готов добровольно оставить их позади.

– Мы создадим новое место для воспоминаний, – пообещал он Каэ.

Она отпустила его, метнулась к двери и на мгновение застыла, глядя на него, а потом исчезла.

Аларик остался один с чувством, что ему предстоит невозможная задача, а затем с еще одним чувством, которое оказалось достаточно сильным, чтобы уничтожить сомнения: крепкой несгибаемой решительностью сохранить и продолжить эту часть наследия Риана. Он должен создать место для воспоминаний. Возможно, это займет годы, возможно, столетия, как у предыдущего Повелителя. Возможно, за это время многие дэмы лишатся своих воспоминаний. Но это не должно его останавливать. И дело явно пойдет быстрее, если для начала это будет не Дворец, а отдельный зал в его замке.

Он никогда не желал этой короны, но, оказавшись перед выбором, он ее принял.

Это должно было быть всего лишь Царство теней, Алсьяна-Дэра. Но разве он сам не был всегда принцем-тенью, бледным отсветом рядом с блестящей сестрой?

Возможно, он был выкован в Огне именно для этого Царства, и участь проклятого предначертана ему. И ради этого Царства он боролся даже против себя самого и против собственных слабостей, против сомнений и страхов.

Алсьяна-Дэра заслужила это. Она была ужасна, но полна чудес. Сурова и восхитительна. Немилосердна, но готова дать второй шанс.

И Аларик был ее Повелителем.