Его дикое проклятие

По ничейной земле мы продвигались медленно. Издалека могло показаться, что ландшафт ровный, как стол, и до горизонта можно будет добраться за несколько часов. Но у нас под ногами громоздились все новые осколки камня и валунов, через которые нам приходилось перелезать, а если их края оказывались слишком острыми – обходить их. Расщелины и пропасти заставляли нас искать обходной путь. Мы пересекали реки, находя брод, считали, сколько раз зашло солнце, подсвечивающее горный хребет, и вот, наконец, добрались до границы ничейной земли и Забытого леса.

Теперь я поняла, почему Лес обманного света так ненавидел нас. Кеппох жестоко обходился со своими лесами. Выкорчеванные и обгоревшие деревья лежали у нас под ногами, и, хотя теперь нам удавалось продвигаться вперед быстрее, каждый день казался бесконечным. Лишь постепенно местность становилась более живой, и теперь Аларику пришлось замаскироваться, чтобы не привлечь к нам чье-нибудь внимание. Без магии Алсьяна-Дэра он не мог обмануть людей. В своем плаще с капюшоном, под которым горбом выступали крылья, он походил на укрупненную версию Виккарда, и когда я сообщила ему об этом, он принялся развлекаться, придумывая для Йеро оскорбительные прозвища, которые тот принимал со стоическим молчанием.

Большую часть времени мы шли в одиночестве, и нам никто не препятствовал, но однажды Аларик внезапно остановился на месте, оглядываясь на запад.

Проследив за его взглядом, я не увидела ничего, кроме облаков вдалеке.

– В чем дело? Ты что-то услышал?

Он обхватил меня рукой за талию, крепко прижал к себе и уткнулся лицом в мои волосы.

– Я думал, это только воспоминание.

Я обняла его. На мгновение он показался мне таким далеким. Я вдруг испугалась, что кто-то призвал его, и сейчас проклятье заберет его у меня.

Я сжала его ладонь обеими руками, собираясь уже идти дальше, и тут он снова потрясенно устремил взгляд в том же направлении. На его лице отразилась тревога. Мне было страшно видеть такими острые черты его лица и черные глаза. На какое-то мгновение он показался мне похожим на дикого зверя, который вот-вот инстинктивно бросится в бегство. Или в погоню за жертвой?

– Спрячьтесь между скалами! – кликнул Йеро, который отставал от нас на несколько шагов.

– Что там? – Прикрыв глаза рукой, я различила, что облака с огромной скоростью движутся к нам. Они уже оказались достаточно близко, чтобы понять, что это не облака. Облака не состоят из переливающихся оттенков красного, оранжевого и золотого. Даже в Кеппохе.

– Фениксы.

Аларик прижал меня к земле, прикрыв своим телом. Я не могла понять, что за чувства звучат в его голосе. Он был одновременно восторженным и полным страха. Мне пришлось вывернуть шею, чтобы увидеть, как стая огромных птиц несется в нашем направлении. Они приблизились к нам настолько, что я могла пересчитать их и разглядеть в мельчайших подробностях. Они были прекрасны. Их маленькие головы венчали крупные перья, которые не торчали вверх, как на картинах и вышивках, а развевались на ветру. Их тонкие шеи переходили в золотистые тела, к которым крепились мощные крылья. Птицы почти не шевелили ими – большую часть времени они просто расслабленно парили, позволяя ветру нести себя. Некоторые из них даже держали глаза закрытыми.

– Некоторые спят. У них нет времени на отдых?

– Они летят через море, – прошептал Аларик. Я ощутила, как его дыхание касается чувствительной кожи у меня за ухом, и по затылку пробежали мурашки.

– Бывает, что их не видно несколько лет подряд. Они летят к вулканам, расположенным рядом с Кеппоханским замком, загораются в его пламени и…

– Умирают? – спросила я, надеясь, что он возразит.

Но он ответил:

– Ради этой смерти они и живут. Всю жизнь они мечтают об этом моменте своей смерти. И тот, кто однажды это увидел, больше в этом не сомневается. – Он улыбнулся, но эта улыбка не была беззаботной – за ней стояли тяжелые воспоминания.

– Расскажешь мне? Сегодня вечером у костра? – Мне по-прежнему казалось волшебным, что мы наконец-то можем быть рядом, можем проводить время вместе. Что мы здесь друг для друга. Я воспринимала это как магию. И та магия, которая связывала меня с Алариком, была яркой, пронизанной светом, будто поток искр. Она пахла ранним утром или поздней ночью, она обещала возможности. – Знаешь, о чем я жалею?

Он улыбнулся мне:

– Ты ведь явно не боишься их, так? Скажи мне, о чем ты жалеешь.

– Что пустой книги, которую ты мне подарил, чтобы я записывала в нее истории, наверное, больше не существует.

Проклятье уничтожило ее. Все, что человек создал за свою жизнь, все, что должно было после него остаться, распадалось в пыль, когда проклятье было произнесено.

– Я хотела записать в нее еще так много. Рассказать все об Алсьяна-Дэра, пусть даже в это не поверил бы ни один читатель.

– А на странице семнадцать ты хотела сохранить все о Кеппохе, – напомнил он мне. Его губы касались моей кожи, отчего меня бросало то в жар, то в холод.