Эльф среди людей

Золото… если слезы нахлынут вдруг

Золото… ты расплачься там.

Золото… если нету иных дорог,

Золото… то тропинкою станет песнь.

Золото… для беды и для счастья срок

Золото… нам измерен весь.

Когда Арагорн проснулся, солнце било в окна. Давно заполдень.

Он вскочил.

Он помнил вечер, сияющую залу, пир, веселье… нежный женский голос, певший о золоте – что-то очень печальное и от того еще более прекрасное.

Где Хэлгон?

Вообще – где они?

Мальчик метнулся к окну – оно выходило на склон холма и дальше на широкий луг, где царил – вот по-другому и не скажешь! – роскошный дуб. Обхвата три, если мужчины возьмутся за руки. Или три с половиной, если женщины.

Возле дуба был Хэлгон и их хозяин.

Уф.

Хэлгон нашелся. И вообще – всё вчерашнее не приснилось, раз этот веселый бородач существует на самом деле.

Арагорн быстро оделся (то ли он сам ночью снял с себя одежду, то ли раздели, укладывая на эти перины… мягкие какие, оказывается!), выскочил из дому, побежал вниз.

– О! – приветствовал его хозяин, – недалеко дубок от дуба бегает!

Хэлгон улыбался, но… не ему. И не Бомбадилу. Он улыбался чему-то далекому, то ли из прошлого, то ли из будущего… то ли эльф разговаривал с дубом.

Почему бы и нет? научили же эльфы энтов разговаривать. А Хэлгон со своим дубом беседует. Дуб ветвями шумит – отвечает.

Для всех деревьев на опушке уже давно настала осень – кто пожелтел, кто покраснел, а кто и облетать начал, а этот лесной король и знать не желает ничего про близкие холода. Стоит в несокрушимой зелени. Только с холма видно, что его макушка зазолотилась. Как у зрелого воина седина на висках.

Золото… размотаешь клубок дорог.

Золото… разменяешь года на дни.

Золото… возвратись, где судьбы исток,

Золото… возвратись, отдохни.

Арагорн мотнул головой. Странная это штука: осень. Такая красивая! – красивее, чем лето, а на душе грустно-грустно.

– А Том Бомбадил – кто он? – спросил Арагорн, когда они с Хэлгоном всё-таки покинули этот самый уютный в мире дом.

– Старейший, – промолвил эльф.

Юный дунадан огорченно вздохнул от такого ответа.

Что их хозяин отнюдь не человек, хоть и притворяется, причем весьма искусно, Арагорн понимал и сам. И ведь Хэлгон знает правду! настоящую правду, какую ни в одной книге не напишут… и не говорит. Не скажет?

Нолдор почувствовал обиду мальчишки, чуть задумался – и второй его ответ был короче первого:

– На привале.

Арагорн просиял и от радости ускорил шаг.

Хэлгон безотчетно отламывал веточки от запасенного на ночь хвороста, кидал их в костер и говорил:

– Здесь его зовут «Старейший из нерожденных» и… правильно зовут. Он один здесь такой.

– «Здесь» – в Арноре? – осторожно спросил мальчик.

– Нет… – выдохнул эльф. – Нет.

Бомбадилу легко подыгрывать.

Молчать с ним легко.

И – о нем молчать легко.

Говорить о нем трудно.

– Нет, – Хэлгон решительно скормил костру очередную горсть древесной мелочи, – он один во всех Срединных Землях, которые я знаю. А может быть вообще – во всех. Ты понимаешь?

Арагорн понял… и не поверил тому, что понял.

Хэлгон кивнул его испуганному взгляду.

– В Амане мы учились у них и звали их Валарами. А здесь его зовут Старина Том, и хоббиты ходят к нему пить пиво.

Арагорн молчал, заново вспоминая все дни, прошедшие в доме на холме, и отчаянно жалея, что не знал! не понял! не догадался!! он бы тогда…

– Нет, – мягко ответил Хэлгон, – я потому и не сказал тебе. Почтение, преклонение – ему это претит. Ты видел Старину Тома – и держался с ним как со Стариной Томом. Так ему приятно.

– Расскажи… – мольбой выдохнул мальчик.

– Я очень мало знаю о нем, – Хэлгон поворошил костер, поднял сноп золотых искр, положил несколько веток на угли. – Он дружил с Владыкой… давно. Совсем давно: еще до пробуждения эльфов. Он рассказывал об этом.

Нолдор помолчал, вспоминая ту, первую встречу. Вспоминая, как тогда вопреки всему ужас, сжимавший его душу, разжал когти.

– Он очень любит эту землю и, видишь, стал ее частью. Он отказался уйти в Аман – еще тогда, до пробуждения, до всего, когда Аратары творили Благой Край.

Арагорн отчаянно пытался представить себе такую древность.

– И он, и его супруга, – продолжал эльф.

– Как Мелиан… – выдохнул мальчик, уцепившись хоть за что-то в этих безднах предначального.

– Примерно так, да. Они не единственные Уманиары – Отвергшие Благой Край. Ты учил это, просто не понял.

– «В Арду спустилось множество духов, великих и малых, и тех, кто ушел на Запад, зовут…» – прошептал Арагорн.

– Да, именно так, – кивнул эльф. – А остальных зовут Уманиарами. Никто не знает, сколько их. Лишь Эру ведает.

– Значит, Бомбадил – не один такой?! – выпалил Арагорн.

– Как тебе сказать… – Хэлгон снова стал ощипывать веточки с хвороста, словно это было самым главным делом. – Нерожденных много. А его зовут Старейшим из них. Почему?

– И почему?..