Эльф среди людей

– Не знаю, – вздохнул Хэлгон. – Не знаю, но кое-что думаю об этом. Что ты скажешь о хоббитах?

– Я хотел спросить тебя о них…

– Сроком жизни они – смертные, обликом – сам видел, не похожи ни на кого, пришли в этот край с востока. И поселились под боком у Старины Тома.

Эльф положил недоощипанную ветку в огонь и испытующе посмотрел на мальчика:

– А если я тебе расскажу о том, как во Вторую Ангмарскую войска Моргула просто не заметили Хоббитанию?

– Понимаю… – выдохнул принц.

– Что ты понимаешь? – требовательно спросил эльф.

– Что Том Бомбадил защищает их.

– Само собой. Я о другом. Ты видел их сходство? Когда они вместе за столом, оно слишком явное.

– И? – взгляд Арагорна сиял священным ужасом.

– Вот тебе «и». Эльфы и люди – дети Илуватара, орки и тролли – творения Моргота (кто говорит, что они созданы им, кто – что искажены, пусть спорят), Ауле создал гномов… Кто создатель хоббитов?

– Он?!

– Не знаю, – развел руками эльф. – Задать ему впрямую этот вопрос я не решился. И не думаю, что он бы ответил…

– И этого не узнать? – огорченно спросил юный дунадан.

– Тебе – вероятно, нет. А я… ну, когда-нибудь.

– Когда?!

– Когда? – усмехнулся нолдор. – Когда снова в Мандос попаду. Непременно Владыку Намо спрошу. Или еще проще: посмотрю на гобеленах Вайрэ.

Хэлгон переложил костер, помолчал, подумал, глядя в пламя, и мечтательно улыбнулся:

– …многое же я там узнаю в конце концов.

* * *

В дозоре они, по выражению обоих, бездельничали. Пустоземье затихло; Хэлгон, всегда умеющий утешить, уверял, что это ненадолго; словом, свободного времени у них было куда больше, чем у нолдора – желания говорить об истории, а у Арагорна – необходимости совершенствовать квэнья.

Посему Хэлгон нещадно гонял принца с оружием.

Каждый день заканчивался одинаково. Арагорн прикорнет у костра «на чуть-чуть» и тотчас провалится в сон. Как топор плавает, по давнему выражению Хэлгона.

Нолдор почти не спал: он не устал, а раз так – то и отдых не нужен, складывал костер из крупного валежника, чтобы горел неярко, но долго, и сидел недвижно, глядя в робкие язычки пламени, облизывающие бревна.

Он уходил мыслями в прошлое, перебирая события и ища, когда же всё это началось.

Сколько лет они вместе? Не о первой встрече речь, не о просьбе-приказе Аравира, а вот об этом…

С Аранартом было иначе.

Непривычное, странное чувство связало нолдора с юным дунаданом. Оно было похоже на осанвэ – только никогда не слышал он об осанвэ с людьми, даже если в их жилах и течет кровь Элроса. И всё-таки они понимали друг друга без слов – с полумысли, полувзгляда; в редких схватках с орками они превращались в четырехрукого и двуглавого бойца, с которым справиться было почти не... ну, очень сложно по крайней мере.

Но это единение оставалось и после боя. Радость и гнев на двоих. Успехи и неудачи юноши, жадно продолжавшего учиться, были для Хэлгона собственным торжеством или стыдом. Непривычно. Непонятно. И рядом не нашлось самого простого человека, который открыл бы огнеглазому, что это и называется – отеческая любовь.

Самому же Хэлгону сравнивать было не с чем. Спроси кто его, любит ли он Аллуина, он бы не задумываясь ответил «да»: ведь он позаботился о безопасности сына еще до его рождения и потом был очень рад, когда Эльдин уехала в спокойный Гондолин... правда, потом... потом... Но зато сейчас Аллуин в полной безопасности, наслаждается любимым делом, чтим и нолдорами и тэлери как превосходный капитан и друг Эарендила... конечно, он, Хэлгон, очень любит сына.

А с Арагорном всё иначе. О его безопасности Хэлгон и не думает, таскает с собой только что не на балрога (по той понятной причине, что балроги в Пустоземье не водятся), обращается с ним безо всякой любви... вот только мысль о том, чтобы снова охотиться в одиночку, для нолдора страшнее отравленной орочей стрелы.

А расстаться они будут должны: когда Арагорн станет опытным воином, он возьмет в пару молодого следопыта. Но, может быть, Аравир позволит им не разлучаться? Ведь один раз он нарушил правило ради Хэлгона?

...костер догорал, ночь сменялась предрассветной серостью, и от холодка Арагорн проснулся. Рывком сел:

– Прости меня, Хэлгон. Я...

– Ничего страшного. Принеси еще хвороста и посторожи. Я посплю до рассвета. И к полудню будем на Троллином нагорье. В такие солнечные дни оно поистине прекрасно.

Начинался новый день.

Такой же ничем не примечательный, как вчерашний и завтрашний.

Такой же счастливый, как они.

Такой же чудесный, как дни твоей юности в Амане. В лесах Оромэ. Только тогда ты учился – а сейчас учишь.

Только тогда ты не умел быть благодарным за каждый такой день.

Теперь – умеешь.

Как ни отдалял Аравир день, когда наследник должен отправиться в Ривенделл, время пришло.

Хэлгон воспринял это спокойнее, чем сам от себя ожидал, рассказал Арагорну о тамошней великолепной библиотеке – и юноша стал думать не о расставании с наставником, а обо всех его бесконечных «не знаю», и мечтать об ответах хотя бы на половину из них.

Это ненадолго. Три года, может быть, даже меньше.

Он вернется – и пойдет настоящая взрослая жизнь.

Их делом будет дальняя разведка.