Эльф среди людей

Арагорн попытался представить это – и остановился.

Нельзя сбивать шаг, тем паче нельзя останавливаться на ходу… но сейчас встал и эльф, давая юноше осмыслить сказанное наставником.

Удар двух орочьих армий по нолдорам означал бы полный разгром. Гибель не только Феанора, но и всех его сыновей. Не было бы ни Союза Маэдроса, ни битвы Бессчетных Слез… не было бы владений нолдор в Восточном Белерианде, а это значит – три рода Людей… смогли бы три рода Людей дойти до земель нолдор?! Или Химринг и Таргелион были бы пустынными? хуже того – орочьими? Берен бы родился не в Дортонионе, битва Внезапного Пламени была бы совсем иной… и? он бы не прошел в Дориат, не встретил Лучиэнь, не, не, не… ни звезды Гиль-Эстель на небе, ни рода Элроса не было бы?!

Келегорм своим рейдом спас не просто дружины братьев, он спас – всё это?!

– Пойдем, – мягко сказал Хэлгон, возвращая принца в сегодняшний день.

– Так что сделал Келегорм?! Расскажи!

Они взяли привычный походный шаг, и нолдор продолжил, смакуя воспоминания:

– Он расспросил птиц обо всех окрестных землях. И так узнал о том, что с юга идут орки. Две армии – это много и страшно, когда они на равнине, но когда они в теснине Сириона – то тут, как ты понимаешь, многочисленность превращается в слабость.

– Вы перебили их там?

– Нет. Мы не знали гор, а птичья разведка не сообщит тебе об удобных тропах. Наш лорд поступил проще: мы частью встали на склонах к западу от топей Серех, а частью – к северу от топей. Ну и всё.

Хэлгон широко улыбнулся.

Арагорн на миг задумался и – расхохотался. Звонко, заливисто.

Можно громко смеяться в этом заледеневшем лесу, где птицы сообщат твоему другу, если рядом окажется враг.

– Они выходят из теснины – а вы их в топи?! Выходят новые – а вы их туда же?! И без потерь среди вас, да?

– Именно, малыш.

– Обе армии?! там же из них гать получилась!

– А на случай гати мы стояли и на северном краю.

Принц смеялся, лес ледяными колокольцами звенел в ответ, синицы вились над ними, радостно щебеча.

Хэлгон шел к Аравиру, держа ворона на руке.

Перед ним расступались.

Все уже знали от Арагорна про то, как звери и птицы пришли к ученику Оромэ, все понимали, куда и зачем разослал нолдор крылатых разведчиков, и вид этой птицы, серьезной настолько, что, казалось, ворон сам будет говорить с вождем дунаданов, а нолдор – так, переведет, если понадобится… строгий и суровый вид этого ворона, неподвижнее каменного сидевшего на руке эльфа, означал лишь одно: нашли.

Нашли вторую стаю волколаков.

И хищники безмолвно подтягивались к вестям о добыче.

Те, кто потерял семьи.

Те, кто был готов разодрать волколаков голыми руками.

– Лог к северу от Горелого, – сказал нолдор.

Ворон наклонил голову, подтверждая его слова.

– Они чувствуют, что их ищут, и не высовываются оттуда.

И эльф, и адан понимали: надо успеть до январских дождей. По грязи волку (тем паче – волколаку!) пройти куда как легче, чем человеку. А стая наверняка будет уходить порознь, так что даже если птицы и выследят всех, один эльф не сможет сразу быть везде, чтобы указать на врагов.

– Тридцать лиг до Горелого, – хмурясь, поговорил Аравир.

Обычным ходом – четыре дня пути по Пустоземью.

Подарит им Манвэ четыре дня этой холодной и ясной погоды?

Они шли так быстро, как только могли.

«Милостей от Валар ждать не будем», – зло цедил сквозь зубы один из них, кого Хэлгон звал про себя не иначе как Нвалмегом.

На вторые сутки этого гона эльф забыл человеческие имена их всех.

Их. Вдовцов. Каждый потерял всю семью.

Их. Мстителей. Они шли без луков: кто с рогатиной, кто с мечом. Хорошо хоть, не голыми руками собрались убивать волколаков.

Шли, как тогда. Зубы стиснуты, глаза горят, тело так напряжено, что само зазвенит, как сталь.

И тогда шли мстить за убитого. За одного-единственного. Но каждый шел мстить за Финвэ, как за своего отца.

Мстители не считают утрат. Отец, мать, жена, дети… один отец на весь народ – это для живых.

Сердца мстителей мертвы.

И нести они будут только смерть.

Мы пали первыми жертвами Альквалондэ. Мы сгорели в пламени Лосгара.

Вон тот, ростом ниже прочих, но негласный предводитель, – Дирнаур.

Рядом с тобой Нвалмег… в Форменосе он звал себя Нголмегом, но после Альквалондэ сменил имя, так и погиб – Нвалмегом, и сейчас, наверное, погибнет снова.

Ойокар, Мехтар… а ты – тень среди них, то ли мертвый среди живых, то ли живой среди уже мертвых… ты из другого мира, ты следишь за небом – не подадут ли птицы весть, твое дело – путь, но по их пути ты не пойдешь, довольно ты набегался путем мести, довольно ты был смертью.

– Дальше сами. Волколаки могут почуять эльд…

Дирнаур чуть кивнул тебе, не дослушав, остальные даже не взглянули.

Небо чистое, ни птицы. Значит, волколаки во все том же логу, Нвалмег хорошо знает эти места, они окружат укрывище, а дальше – каждый возьмет столько смерти, сколько ему надо. Своей и чужой.

Ты желаешь им погибнуть. Это лучший выход для них.

Нвалмег был почти что цел: ни одной глубокой раны. Сейчас он взял на себя заботу о товарищах, что живых, что мертвых.

– Надо снять шкуры с тварей. Мехтара в ней похороним, а Дирнаура на ней понесем.