Эльф среди людей

– А что понимать-то? Ты ж завопил тогда не своим голосом: бегите, бегите… ну и еще что-то на ненашем. Ругался, да? Это правильно, я тоже тогда орал такие слова, которых ты не знаешь. Ну, мы рванули – а тебя накрыло. Мы, уж извини на честном слове, и дальше б помчались, а только меня что толкнуло: обернись, мол. И так это, будто сам князь или лорд приказал. Я, Рутгер, Толог, еще кто… нас всех как по команде.

– Точно, – приподнял голову Толог, лежащий рядом. – Так и было. Словно приказали. Ну, а там он стоит.

– Кто – «он»?! Король-Чародей?

– Да при чем тут твой чародей! Он… ну, воин такой… на тебя похожий, ростом повыше только. Прозрачный. Зыркнул глазами на нас: раскопайте, мол. Мы и…

– Как он выглядел? – севшим голосом спросил Хэлгон.

– Да как все воины выглядят! В кольчуге… славная такая кольчуга, в обтяжку, словно из шерсти, а не из стали… эх, везет призракам на кольчуги, мне б такую – так ты б меня щас не пеленал как дитёнка!

– Дорон, пожалуйста: как – он – выглядел?

– Да никак! На копье опирался.

– Не на копье, а на лук, – возразил Толог. ­– Длинный лук…

– Копье, лук… не разглядел я! Нам было призрака рассматривать или тебя спасать?!

Хэлгон почти с мольбой посмотрел на него:

– Что-нибудь еще? Он был в шлеме? Нет?

– А вот кстати нет, – задумчиво произнес Дорон, припоминая. – О, я ж говорю: на тебя похож! Грива как твоя, только длиннее.

– Какого цвета?

– Хэлгон, я тебя придушу! На нас ангмарцы лезли, там ты лежишь полудохлый, а я должен волосы призраков разглядывать! Ну светлые они были, светлые, вроде твоих! Отстань уже.

– Светлее, – приподнялся на локте Толог. – И цветом как серебро.

– Да хоть как золото, тьфу! Эй, Хэлгон, ты чего? Поплохело? Водички дать? Знакомый твой, что ли?

– Да, – выдохнул нолдор. – Не надо.

– Чего «не надо»?

– Воды давать не надо. Сам возьму.

Переживать было некогда. Надо сидеть рядом с очередным этот-еще-может-выжить, облегчая его боль не лекарствами (которых почти нет), а просто держать за руку, переливая силы. Двоих уже так вытащил, это третий.

Тех, кто уже может ходить, отправил размяться – за ацеласом. Еще у нескольких раны перестали воспаляться.

Коршунов за окном всё меньше… самое вкусное они съели, и что-то всё меньше башня подкармливает этих милых птичек.

Хэлгон, как самый живой, оказался за старшего. На него смотрели с вопросом, ожидая распоряжений. Он и пользовался этим, говоря «Выберешься. Ты должен выбраться» самым твердым тоном, на какой был способен.

Помогало.

Однажды он пошел за водой, под ноги подвернулся камень, и нолдор не удержался. Он упал на тропу. Надо было встать, принести воду, его ждали, и нечего тут лежать, им, в башне, тяжелее чем ему, надо встать, но ноги не свои и голова гудит, и как было бы хорошо вот прямо сейчас умереть, легко и спокойно, и никуда не надо идти, не нужно бороться с болью, а было бы всё тихо…

«Мой лорд… если ты здесь, если ты спас мне жизнь – помоги! Пожалуйста! Я сейчас встану и пойду, только… скажи что-нибудь. Ведь ты же здесь».

Тишина.

И никаких призраков в кольчуге.

Перевалился на бок. Сел на колени. Встал, опираясь о камень. Пошел.

Ночью Хэлгон не мог заснуть. Обычно приказывал себе спать и сознание подчинялось, а тут – никак. Нахлынули совсем мальчишачьи мечты: что было бы, если бы лорд отозвался. А было бы хорошо… замечательно просто! – ведь он, Хэлгон, перестал бы быть старшим, какой он к балрогам старший, он рядовой и был им всегда, он не должен, не хочет, не умеет принимать решения за всех, он только исполнял приказ, а тут рядом будет он, он прикажет всё как надо, они выберутся, выживут, он поможет, ведь он умеет исцелять, он вытаскивал их после Нан-Дунгортеба из такого, по сравнению с чем эти раны – царапины, он бы помог, он бы вылечил, он бы… бы…

«Мой лорд, приди! Я не для себя прошу. Ты нужен им… нам. Арнору. Ты можешь нам помочь!..»

Ночь. Хриплое дыхание товарищей. Иные стонут.

Утром обнаружили, что Дорон умер. Вроде рана и не была особо тяжелой, но стрела – отравлена. Промыли было, прижгли… видно, плохо прижгли. А он терпел, не подавал виду. Вот и.

Хэлгон и Толог выкопали подобие могилы, положили тело, засыпали камнями. Всё-таки не коршунам.

Нолдор привалился к скале и спросил, не заботясь о том, что говорит вслух:

– Не придешь? Они – всего лишь люди, это ничего не значит? Но они – мои люди, понимаешь, мои!

Холодом дыхнуло в лицо:

«Ночью поговорим».

– Мой лорд? Ты здесь?! Ты?

Толог сумрачно посмотрел на друга: бредит, бедняга.

Спать было непривычно просторно. То есть Хэлгон не спал, но просторно всё равно. Раньше справа лежал Дорон. Кстати, с ним было теплее. Слева тихо спит Толог. Так тихо, что начинаешь бояться, как бы он тоже не. Так и хочется пощупать и проверить, теплый ли.

Теплый. Живой.

«Мой лорд, ты обещал придти. Не играй в прятки. Покажись».

Призрак воина в кольчуге (мифриловая, тончайшая, подарок Карантира) сгустился посреди комнаты. Келегорм аккуратно обошел спящих, подошел к Хэлгону, сел на место мертвого Дорона.

Один мертвый – на месте другого мертвого.

«Ну здравствуй».