Эпоха «остранения». Русский формализм и современное гуманитарное знание

Мне приходится просить Вас еще за одного оставл<енного> при ун<иверсите>те, за Б. М. Эйхенбаума. Узнал его в последнее время ближе по его работам по русскому языку. Определ<енных> результатов они еще не дали, но меня очень радует, что нашелся наконец человек, заинтересовавшийся научным синтаксисом. Эйхенбаум уже много сделал в этой области, как вижу из бесед с ним, <нрзб.> он интересуется синтаксисом падежей и безличными предложениями. В силу этого я в факультете подам голос за Эйхенбаума и очень Вас прошу поддержать ход<атайство> в ф<акульте>те о наз<начении> ему стипендии. Без нее ему не выбиться при 24 уроках в неделю.

ПФА РАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1740. Л. 2 об.

4

27 сент<ября> 1916 года

Глубокоуважаемый Алексей Александрович

Я хочу еще раз письменно посоветоваться с Вами по вопросу о грамматическом роде. Вопрос этот очень меня интересует, но мне самому трудно решить, в каком направлении, при моих сведениях, эта работа могла бы быть плодотворной.

Мне представляется важным выяснить, когда и почему различное согласование и склонение было понято как различие именно родовое. Ведь ничто, само по себе, не изображает в слове именно род. Иначе кто мешал бы нам всякое применение или различие в языковых формах считать родовым? Можно думать, что такое понимание есть своего рода поэтизация грамматической формы, возникшей совсем на других основаниях. Иностранец, изучающий чужой язык, может вовсе не сознавать этих различий как родовых, а будет их воспринимать как действие разных основ. Да и самый тот факт, что финский, грузинский, персидский и английский языки не имеют рода, как особой грамматической формы, очень много значит.

В русском яз<ыке> еще очень важно, что глагол, вне причастных форм, не изменяется по родам. Это значит, что грамматический род действует только в какой-то определенной языковой группе, а не распространяет своего влияния на весь язык, как это должно было бы быть, если бы здесь была не только грамматическая форма, но и сознание рода. Значит, можно думать, что самая мысль о грамматическом роде и о классификации имен существительных по родам явилась по аналогии с именами, обозначающими одушевленных существ и повлиявших на другие основы. Слова, образованные вне этой аналогии и не имеющие никакого отношения к роду, образовали особую группу слов среднего рода, хотя это название совершенно бессмысленно и самым своим существованием разбивает теорию рода. Вот так складывается у меня общее воззрение на грамматический род. Как же мне применить его на деле, раз я не могу, по недостаточности сведений по сравнит<ельному> языкознанию, заняться им самим в полном объеме. Мне представляется возможным и интересным сделать так. Взять русского автора – напр<имер>, Толстого – и проследить, что значат в его языке эти «родовые» различия в согласовании и склонении. Есть ли в его языковом сознании реальное чувство рода по отношению к словам или нет? Мне только трудно еще сказать, на основании каких признаков я могу здесь делать заключения. Не поможете ли мне советом и не скажете ли, как Вы относитесь к моей общей точке зрения на грамматический род? Может быть, лучше нам теперь же еще раз повидаться, чтобы побеседовать об этом? Я спешу с этим, потому что хочу теперь же, в ближайшие месяцы, поработать над вопросами по языку, а неясность одного вопроса мешает мне спокойно заниматься другим.

Еще раз спасибо за Вашу помощь мне в деле стипендии. Я теперь гораздо свободнее и не устаю.

Искренно Вас уважающийБ. Эйхенбаум

8 Рождественская, д. 21, кв. 17.

ПФА РАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1740. Л. 3–4 об.

5

8 дек<абря> 1916

Глубокоуважаемый Алексей Александрович

Будьте добры – дайте мне знать открыткой, какое издание «Жизни» протопопа Аввакума Вы считаете более удобным для моей работы и правильным по тексту: Беляева (СПб., 1904)[255] или Библиотека «Старообрядческая Мысль» под ред<акцией> И. В. Галкина (М., 1911)[256]?* Никак не могу найти в книжных магазинах – не знаете ли, где можно достать. Буду очень благодарен Вам за ответ.

Б. Эйхенбаум

* 8 Рождественская 21, кв. 17.

Борису Михайловичу Эйхенбауму.

ПФА РАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1740. Л. 5 об.

«Формы времени» и концепция истории

(от С. Л. Франка к Б. М. Эйхенбауму и Ю. Н. Тынянову)

Елена Капинос

Связи, существующие между формалистами и Бергсоном, отмечаются не часто, хотя известно, что в начале 1910-х годов Б. М. Эйхенбаум написал несколько рецензий на русскоязычные издания знаменитого философа [Эйхенбаум, 1912; 1913]. Сейчас, кажется, приходит время вернуться к этому серьезному вопросу[257], уводящему в сторону общих размышлений о нарративности/вненарративности истории, об историзме/аисторичности эстетической формы[258], о независимости/зависимости друг от друга эстетического и исторического.