Эра Меркурия. Евреи в современном мире

Но были и те – малое меньшинство, – кто не жалел евреев за их слабость и влюбленность, а уважал их за их силу и иконоборчество: те, кто приветствовал новую эру и восхищался евреями за то, что они столько сделали для ее пришествия. То были марксисты – единственные русские интеллигенты, презиравшие русского крестьянина и русскую интеллигенцию так же страстно, как они презирали “гнилой” либерализм. Для них новая эра означала преобразование – посредством более или менее стихийного всемирного отцеубийства – города симметричного, изобильного и порочного в город симметричный, изобильный и лучезарный. При коммунизме наличия племен не предполагалось, но всякий знал, что в русской традиции симметричный город, хороший или плохой, был немецким творением, а евреи, по словам одного из корреспондентов Горького, были “немецким вспомогательным механизмом”[234]

. Подлинным большевиком был не тот, кто придерживался определенной догмы, а тот, кто безоговорочно предпочитал Штольца Обломову – с той разницей, что в начале XX века Штольц вполне мог оказаться евреем. Немцы сохраняли лидерство, но у евреев имелись свои, особые притязания на городскую добродетель. Как писал Луначарский,

евреи всюду жили, как иностранцы, – но они вносили в страны своего изгнания, в страны с более низкой, ограниченной, крестьянской культурой свои городские торговые навыки и становились ферментом капиталистического развития. Этим самым в высочайшей мере, как это признано лучшими исследователями развития человечества, еврейство способствовало прогрессу, но этим же самым оно навлекало на себя страшные громы и молнии, во-первых – низового крестьянства, эксплуататорами которого евреи явились в качестве торговцев, ростовщиков и т. д., и, во-вторых, – со стороны буржуазии, которая выросла из этого крестьянства[235]

.

Ленин не интересовался еврейской историей. С его точки зрения, “капитализм ставит на место тупого, заскорузлого, оседлого и медвежьи-дикого мужика великоросса или украинца подвижного пролетария”. Родины у пролетария, разумеется, не было, как не было единой “национальной культуры”, но если говорить о подвижном пролетарии в этнических терминах (к чему подталкивали бундовские “обыватели”), то евреи – в отличие от великороссов и украинцев – были наилучшими кандидатами на эту роль, поскольку их культуре свойственны такие “великие всемирно-прогрессивные черты”, как “ее интернационализм” и “ее отзывчивость на передовые движения эпохи (процент евреев в демократических и пролетарских движениях везде выше процента евреев в населении вообще)”. Все передовые евреи, писал Ленин, сторонники ассимиляции, но не следует закрывать глаза и на тот факт, что многие из “передовых вождей демократии и социализма” вышли из “лучших людей еврейства”. Вышел из еврейства – через дедушку с материнской стороны – и сам Ленин, хотя он, по всей видимости, не знал об этом. Обнаружив “этот факт”, его сестра Анна Ильинична написала Сталину, что еврейское происхождение Ленина “является лишним подтверждением данных об исключительных способностях семитического племени” и что Ленин всегда указывал на его “«цепкость» в борьбе, как он выражался, противополагая ее более вялому и расхлябанному русскому характеру”. Горький тоже утверждал, что Ленин питал слабость к “народу умников”, а однажды сказал, что “русский умник почти всегда еврей или человек с примесью еврейской крови”[236].