Ермак

Казаки в эту пору возвращались с Хвалынского моря. Задувала сильная моряна. Струги разбросало, но уговор был: в случае беды собраться в устье Камышинки. Астрахань предстояло миновать незаметно, ночью, по протокам. Ермак повел струги по Волге и глубокой ночью миновал уснувший город.

Над Волгой величаво всходило солнце, освещая степные курганы с каменными бабами на них, золотило шелестящий камыш, когда город остался позади. На день забрались в дикий буерак, чтобы отоспаться и дать гребцам отдых.

На зорьке Ермак выбрался из шатра и вышел на Волгу. Белые чайки кружились над водой, поблескивая на солнце. Над Волгой лежала непробудная тишина. Напротив, за дальним плесом, темнела ветхая часовенка с синей главкой, рядом с косогорья сбегала к самому берегу полоска ржи. Белоствольные березки покачивали гибкими ветвями, на которых трепетали первые пожелтевшие листья.

«Осень идет… А где же Иванко? Отчего-то ноет сердце?» — задумался Ермак.

На третьи сутки прибрел в стан Иванко Колько с десятком повольников, В протоке их настигли бусы Мурашкина, и стрельцы побили казаков, отобрали добычу. Попали в руки воеводы самые буйственные и храбрые казаки, которым грозили пытки и мучительная смерть. Только Иванко Кольцо да пловцы сильные перемахнули протоку и укрылись в камышах. Подобрали их рыбаки-учужники и увезли подальше от Астрахани.

Потемнел при этой вести Ермак. Долго молчал, раздумывал: «Надо уходить на время с Волги-реки. Но куда?».

Иванко Кольцо вздохнул и сказал с тоской:

— Заскучало мое сердце по Дону. Вот и пора подошла. Давай, батько, уйдем с ватагой на родимую сторонушку.

Не ответил Ермак. Много рек и глухих мест на Руси, а куда уйти, — надо крепко подумать.

Между тем воевода Мурашкин внезапно появлялся в разных местах и громил отдельные ватаги повольников. Многих вешал, а виселицы на плотах пускал по реке для устрашения. Дозорщики принесли слух, что ведомо воеводе о побеге Иванки Кольцо и приговорен он заочно к лютой смерти.

«Куда идти?» — думали повольники.

На первый случай темной ночью они перебрались на Камышинку. Тут, на Камышинке, и начались серьезные споры.

— На Дон! На родимую реку! — кричал Иванко Кольцо.

— И куда ты торопишься? — недовольно укорял Ермак. — И на Дону не ждут нас атаманы…

— Тут изловит воевода и повезет в Москву… Царь велит на лобном месте повесить.

— Что ж, — усмехнулся Ермак. — Так уж повелось, что большому человеку и честь бывает большая…

— Не хочу я такой чести. Жить хочу! — выкрикнул Кольцо. — Эх, батько, до чего ж жизнь весела! Мало я по земле походил! Мало еще хмельного попил!

— Ох, и гулена! — осудительно вздохнул Ермак. — Гляди, чтобы похмелье горьким не вышло!

— Один шут! — бесшабашно отвечал Иванко Кольцо. — Мне бы только сейчас побуйствовать да женок покохать, а там хоть трава не расти!

— Ты вот что, — сурово останавливал его Ермак. — Сам про Дон думай, а казаков не совращай, запрещаю! Потребно нам выждать, разгадать думы воеводы, а после и решить, куда путь держать. И на Дону не сладко. Ждут там уже наших голов…

Предположения Ермака относительно Дона вполне оправдались. Нежданно на Камышинку явился Степанко. Приехал он вместе с непомерно громадным, здоровенным Ильиным.

— И как только этакую громаду конек дотащил? — уставясь в богатыря, удивлялись казаки.

Станичник засмеялся:

— Да его меж ног зажал и сюда приволок, конягу-то…

Прибывшие поведали:

— Не ходи, Ермак, на Дон, уводи казаков подальше. Наезжал князь Волховской и требовал выдачи…

— И атаманы с головой выдали? — дрогнувшим голосом спросил Ермак.

— Со всей потрохой, да круг добро помнит и обычаи чтит: с Дону выдач николи не было! А все же оберегись, Ермак! За тем и ехали сюда!

— Спасибо за послугу! — ответил Ермак и поочередно обнял казаков.

Под звездным небом у костров собрались повольники и решали свою судьбу. На круг вышел Степанко, поклонился и сказал проникновенно:

— Трудно отрываться от родной сторонушки, но уходите, казаки, подальше от Дона. Отошли наши казацкие вольности, царь и туда простер руку, — заслал воевод. Может это и худо, а может и хорошо. Как ни прикидывай, — корень всему Москва, а мы зеленые побеги. Русские мы люди, и как нам жить без Руси? Кровь сказывается. И каждому из нас хочется — жила бы, крепла Русь! Эх, браты, стар я стал, а был бы в силе, по-иному бы повернул свою стезю-дорогу… Уходите же, ребятушки, от царского гнева, послужите народу нашему…

Поднялся и Ермак на бочку, которую подкатили ему повольники. Оглядел ватагу, обнажил голову и поклонился на все четыре стороны.

— Браты, пришло время думать о нашей жизни, — заговорил он. — Настала пора выйти на другую дорогу. Что нам делать? На Волге быть нам — ворами слыть. На Яиджик идти — переход велик. Под Казань плыть — там грозный царь стоит и шелковые пояски для нас готовит. Во широко сине море, во Хвалынское под парусами бежать — далеко, и берег чужой. Думаю я, браты, укрыться нам пока в Жигулях, а там пораскинуть, куда путь держать. Полно нам, молодцы, пить да гулять! Полно бражничать! Не пора ли нам успокоиться и Руси послужить… Думка есть у меня…