Эшелоны идут под откос

— Спасибо вам, товарищ Марек! В половине двенадцатого ночи вы должны будете выйти на улицу подышать свежим воздухом в соседнем сквере. Вам вручат там записку с текстом приказа Штралендорфу или Вольфу, который вы передадите им через военного коменданта станции Мальцево.

26

Михаилу Мироновичу Щедрову не раз приходилось бывать на станции Чичково. Незадолго до войны он производил тут расследование одного запутанного уголовного дела и недели две прожил в железнодорожной гостинице. Ему знакомы здесь не только служебные помещения и технические сооружения, но и все станционные приемно-отправочные, сортировочные, погрузочно-разгрузочные и даже деповские пути. Он не решается сейчас появиться на станции (по словам местных подпольщиков, там полно жандармов и гестаповцев), но и по разостланной на столе схеме отчетливо представляет себе, как выглядят в натуре условные изображения путей, стрелок, пассажирских зданий и грузовых устройств.

— Предпринять нам какую-нибудь диверсию самим сейчас очень опасно, — говорит ему машинист депо Чичково Тимохин, на квартире которого собрались партизаны и подпольщики. — Гестапо разъярено взрывами паровозов и водонапорной башни и все еще ищет виновных. Новая диверсия может привести к повальным арестам. А работать и без того становится все труднее, так как паровозы от нас к фронту водят теперь главным образом немецкие машинисты. К тому же у нас тут полно гитлеровской военной администрации. И в депо, и на станции…

— Может быть, тогда вообще прекратим всякую подрывную деятельность? — поднимает на него удивленные глаза Михаил Миронович. — Забьемся, как мыши в норы, и будем ждать, когда нас Красная армия освободит…

— Ну зачем же так, Михаил Миронович? — обиженно произносит бывший секретарь парткома паровозного депо Чичково латыш Драудинь. — Мы ведь не о том. Надо, однако, с толком, чтобы больших потерь не понести. Мы ваш замысел принимаем и одобряем. И постараемся связать с ним все свои действия. Наши товарищи, имеющие отношение к маневровым работам на станции, попытаются вечером подогнать поближе к главным путям вагоны с артиллерией и боеприпасами, а если удастся, то и цистерны с бензином. Чтобы все это потом единым махом!..

— А взрывчатка у вас есть? — вмешивается в разговор старший сержант Кручина, прибывший в Чичково вместе с Кедровым.

— Найдется.

— Тогда нужно попробовать подвязать ее под рамы вагонов с боеприпасами и под цистерны с горючим.

— Да разве рассчитаешь все эти взрывы так, чтобы…

— Рассчитать одновременность взрывов в данных условиях невозможно, — соглашается Кручина.

А Михаил Миронович уже догадывается: «Непременно придумал что-то наш хитрый сапер…»

— Поэтому и не годится тут ни один из существующих взрывателей, — не торопясь, продолжает излагать свою мысль старший сержант. — Зато наш партизанский изобретатель, а точнее, племянник Михаила Мироновича — Дмитрий Щедров, придумал свой, вибрационный, который сработает от сотрясения. А сотрясения этой ночью, как мы полагаем, должно быть вполне достаточно, чтобы он сработал. Я дам вам пока четыре штуки, больше у нас и у самих нет.

— Главное, как я уже вам говорил, — напоминает чичковским подпольщикам Щедров, — светофор и входная стрелка. — Если не впустят его на станцию или примут на свободный путь, все пойдет насмарку!

— Это мы понимаем, Михаил Миронович, — кивает головой Драудинь. — Все стрелочные посты у нас под контролем. За это вы не беспокойтесь.

— Ну, тогда все! — протягивает ему руку Щедров. — Мне еще нужно успеть к вечеру до Вяз добраться.

Никогда еще не нервничал так военный комендант станции Вязы. Времени около двенадцати ночи, а от начальника мальцевской полицейской управы все еще нет никаких вестей. Днем Ракитин дал ему знать через военного коменданта станции Мальцево, что ждет «гостей» сегодня ночью. Но когда же? Это может быть и в час, и в два ночи, а может быть, и позднее? Всю ночь, значит, там и просидеть в ожидании?

Конечно, можно было бы оставить тут дежурного офицера, но кому доверишь такое дело? Где гарантия, что, прежде чем сообщить ему, Штралендорфу, о прибытии «гостей», дежурный не даст знать об этом начальнику гестапо гауптштурмфюреру Хассельману? А уж Хассельман так допросит и Ракитина, и коменданта Фогеля, что те все ему выложат.

«Черт его знает, как этот человек умеет добывать нужную ему информацию? — раздраженно думает о начальнике вязинского гестапо Штралендорф, — Я не удивлюсь, если окажется, что все мои офицеры являются его осведомителями, Это он, конечно, строчит на меня доносы не только своему начальству, но и в штаб группы армий «Центр». Следил бы так же бдительно, как за мной, за подпольщиками в депо, меньше бы диверсий было на дороге. Он, видимо, и сейчас что-то учуял, все еще торчит в своем кабинете. Никогда прежде без особой нужды не сидел так поздно…»

А времени уже первый час. Что у него там, у этого Ракитина, сорвалось все, что ли?..

И вдруг звонок!

Подполковник Штралендорф порывисто срывает трубку с телефонного аппарата.

— Да-да, это я! Слушаю вас, лейтенант Фогель!