Эскадрон, сабли наголо!

Колонны русских, не останавливаясь, шли по телам вперед. Теснимые пехотой ханцы не выдержали ближнего боя и ринулись обратно в крепость. Две сотни не успели забежать вовнутрь, ворота закрылись, и их тут же всех перекололи. Со стен вниз летели камни, пули и стрелы. Русские развернулись, и все так же молча, под барабанный бой, пошли к реке Занг.

«Подвиг, превосходящий всякое воображение», – как докладывал в письме императору Александру Первому эпизод боя князь Цицианов. Этот подвиг совершила неполная рота солдат Саратовского мушкетерского полка под началом штабс-капитана Цыренова. Защищая земляные укрепления на реке Занг, пятьдесят шесть его бойцов не только отбили все атаки сарбазов численностью в три тысячи, но и сами трижды поднимались в штыковую. Устрашенные безмерным мужеством мушкетеров персы так и не смогли взять их редут.

В это самое время русская пехота, загнав эриванцев за стены крепости, разбилась на несколько более мелких колонн и пошла в атаку на основную персидскую армию, которая в это время заняла господствующие высоты и пересекла реку. Не отвечая на стрельбу неприятеля, под мерный барабанный бой, задающий ритм шага, колонны подошли вплотную к персидским позициям, дали три залпа и пошли на штурм. В завязавшемся ближнем бою шахским воинам не помогло их огромное численное преимущество. Решимость, организация и мужество были на стороне русских солдат. Многотысячные толпы врага не выдержали яростного напора и обратились в бегство.

В этом сражении потери России составили шестьдесят девять убитых, сто семнадцать раненых и семь без вести пропавших воинов.

Потери противника: гарнизон крепости – более пятисот человек. Войска персов – полторы тысячи человек, включая трех ханов, семь пушек и четыре знамени.

Глава 8. Отбились!

Гончаров отложил в сторону брусок, предназначенный для грубой заточки, смочил оселок и начал осторожно поправлять им кромку лезвия. Тимофей аж высунул язык от старания, водя небольшим заточным камнем по боевой стали. Многочисленные зазубрины, полученные за последний месяц сражений, постепенно сглаживались и исчезали. Его сабля снова получала нужную ей остроту.

– Не спешите, главное, не спешите, братцы, – кивнул он натачивающим рядом на деревянных колодах свои сабли молодым драгунам. – Смачивайте камень почаще и глядите, долго не держите его на клинке, иначе он, разогреваясь от постоянного трения, совсем отпустит закалку и сделается непригодным для рубки. Спешить в этом деле, братцы, не нужно. Помните, чем круче у вас спущен клинок, тем он хуже будет рубить. У отлогого же, спущенного лезвия, оно и само поглубже заходить будет.

– Так вроде и так оно уже острое, – пожал плечами Данила и потрогал пальцем лезвие. – Ну да, как у косы перед сенокосом. Куда уж еще острее?

– Эх-х, – вздохнул правящий свою саблю Ленька. – Сенокос он вспомнил! Не видели вы, ребята, как настоящий точильщик клинки острит. Вот ты, Данила, потрогал лезвие пальцем, да?

– Ну да, – кивнул тот. – Потрогал. И что?

– А то, что палец-то у тебя целый, – усмехнулся Блохин. – А вот после заточки умельца там и трогать его нельзя будет. Чуть-чуть вроде коснулся, а уже и порез, и кровь вовсю хлещет.

– Да ладно?! – захлопал молодой драгун в удивлении глазами. – Так а на что такая острота сабли-то? Все равно ведь с силой ею врага рубишь.

Тимофей с Ленькой, отложив в сторону клинки, рассмеялись. Ну что тут поделать, молодые еще, как следует и саблей-то в бою не рубились.