Эскадрон, сабли наголо!

– Младший унтер-офицер Сошников! – крикнул, стоя перед спешенным эскадроном, подполковник Бомбель. – Ко мне! За проявленную храбрость при взятии в январе месяце этого года города-крепости Гянджи, ныне Елисаветполя, жалуетесь знаком Святой Анны с бантом, для ношения в петлице. От лица командования поздравляю тебя, братец, заслужил! – и протянул серебряную, с позолотой, медаль с изображенным на ней красным орденским крестом.

– Благодарю покорно, ваше высокоблагородие! – крикнул, вытянувшись по стойке смирно, Силович.

– Ступай в строй, – милостиво кивнул ему подполковник. – Рядовой Игнатов, – выкрикнул он нового награждаемого.

– Вот, братцы, аж трое из вашего эскадрона нынче Аннинские знаки получили, – оглядывая шеренги, произнес он в заключение. – О статусе сей великой для нижних чинов награды вы и сами все знаете, но я напомню. Это большая премиальная сумма при награждении и потом еще треть к окладу до самой смерти, где бы ни находился награжденный. Ну и, само собой, освобождение от всякого телесного наказания. Берите пример с ваших героев. А им великая честь и хвала! Знаки отличия надеть с орденской лентой в петлицы незамедлительно и никогда их не снимать. Скажу еще вот что: за проявленную доблесть в недавнем походе на Эривань представлено к награждению этим же знаком еще пятеро ваших товарищей с эскадрона. Ну, тут уж как самое высокое начальство и как Дума орденского капитула решит. Полковой командир все положенные для этого бумаги наверх передал, а шеф полка их утвердил. От их лица хотел бы объявить вам особую благодарность за беспримерное мужество и доблесть в походе. Поверьте, братцы, все труды ваши, пот и кровь не напрасны, неприятель получил хороший урок и не смог зайти на земли империи. Молодцы! Благодарим вас за службу, драгуны!

– Рады стараться, вашвысокблагородие! – дружно рявкнул эскадрон.

– О-о, Силович, вот это я скажу, награда так награда! – подошедший к отделенному командиру Федот в восхищении прогладил пальцем медаль.

– А лента-то какая красивая, алая с золотыми полосками. Красота! – восхищенно мял красный с желтыми полосами бант Малаев. – Эх, мне бы такой на грудь!

– Не лапай! – ударил по ладони Савелия Сошников. – Ты опосля конюшни свои грабли, небось, даже в кадке не сполоснул!

– Да чистые они, в рукомойнике их обмыл, – обиженно засопел Малаев. – Конечно, медалию получили и теперяча важные!

– А по мне, так и совсем даже не блестит! Грязноватая она, какая-то, что ли? – протянул с лукавым прищуром на лице Чанов.

– Да ладно тебе, Вань! Вон же какая блестючая! – воскликнул удивленный Мирон. – Серебром-золотом даже и в доме, при двух светильниках горит. Ну, ты чего такого говоришь?

– А то и говорю, что грязная она совсем, замаранная, – гнул свое Чанов. – Немытая она какая-то, что ли?

– Немытая, немытая! – смекнув, о чем идет речь, воскликнул Федот. – Ну точно, обмыть ее надобно, Ефим Силович! Ты уж давай, не тяни с этим, а то ведь непорядок, с такой-то да в петлице ходить.

– Вам бы только повод найти, чтобы нализаться! – нахмурил брови унтер. – Ведь недавно же только хмельным баловались?! – Но погладил медаль на груди и, глубоко вздохнув, произнес: – Ладно, будет вам вечером обмыв. Только уже после поверки, чтобы никто и носу на улицу не казал! Как мыши, сидите, меня ждите!

Десяток драгун из отделения Сошникова сидел в большой, выделенной под расквартирование, комнате купеческого дома. На столе лежали ломти нарезанных караваев, сыр, мясная нарезка, что-то из зелени. Прикрытые одеялкой томились два больших медных котла. Все вроде были при деле, подшивали мундиры, сбрую и амуниции, чистили оружие, перекладывали с местоа на место нехитрый скарб в суконных чемоданах. И время от времени бросали украдкой взгляд на дверь.

– Да что же это за такое! – не выдержав мук ожидания, буркнул Савелий. – Скоро уже варево остынет, а он все бродит где-то! У меня уже в брюхе кишки сигнал «в атаку» трубят!

Все сразу зашевелились, с мест послышались ворчание и возгласы.

– С унтерами, видать, решил оттрапезничать!

– У вахмистра, похоже, все заседают!

– Да, может, и с первым эскадроном остался, там же тоже один унтер Аннинскую медаль получил!

– А может, его кто из господ офицеров перехватил? – предположил Федот. – Али комендантскому патрулю на глаза попался? Да не-ет, – сам же и ответил на свой вопрос. – Силович, он ведь воробей стреляный, его так просто не возьмешь! Кишка тонка у комендантских супротив Ефима!

Снаружи послышался какой-то стук, и уличная дверь распахнулась. На пороге, прижимая к груди объемистый матерчатый узел, стоял отделенный командир.

– Что, робяты, небось, сто раз уже меня тут наругали? – окинув артельных товарищей озорным взглядом, произнес весело дядька. – Принимайте гостинцы! – и протянул ношу подскочившему Савелию. – Тихо ты! – рявкнул он, перехватив руками узел. – Аккуратно его неси! А то размахивает он тут, понимаешь! Тама хрупкое все, чего помнешь, а чего вдруг и разобьешь ненароком.

Савелий осторожно поднес узел к столу и вместе с Ленькой его развернул.