Эскадрон, сабли наголо!

– Вольно, ребята, – шагая рядом, сказал он новобранцам. – Можете теперь спокойно, не в ногу идти. Только если офицера завидите, тогда уж загодя подберитесь. Как добрались-то вы сюда? На Военно-Грузинской дороге, в Дарьяльском ущелье нападений на вас не было?

– Никак нет, – покачав головой, хором ответили парни.

– Свезло нам, конвой сильный шел при цельных трех пушках и при двух пехотных батальонах, – пробасил шагающий вторым крепыш Степан. – А как вас по батюшке величать? – покосился он на идущего рядом драгуна.

– Да так и величать ребята, Тимофеем, безо всяких там батюшек, – усмехнулся Гончаров. – Мы-то с вами, чай, сверстники, мне вот только недавно два десятка лет исполнилось. И в чинах одинаковых будем.

– Неудобственно как-то, – покачал тот головой. – Нам бы это, нам лучше по батюшке все же.

– Привыкнете скоро, – отмахнулся Тимофей. – У нас в артели только лишь к отделенному командиру принято по батюшке обращаться, да и то потому как он гораздо старше всех. А так все по-простому, безо всякого там величания. Ну, если уж так хотите, то Иванович я.

Выйдя из переулка, свернули на большую, идущую в сторону Куры, улицу. Навстречу ехали два всадника в драгунских офицерских мундирах. Тимофей сразу же подобрался и задал негромко счет:

– Раз, раз, раз-два-три! Раз, раз, раз-два-три! Левее! Чуть левее принять!

До всадников оставалось шагов десять.

– Смирно! Равнение направо! – отдал он уже громко команду, и сам, взяв под козырек, повернул голову в сторону подъезжающих всадников.

Мимо процокали копытами офицерские кони, и он скомандовал своему небольшому отряду:

– Вольно!

– Смотри-ка, Серж, твои были? – кивнул за спину один из господ офицеров. – Темляк-то на сабле у того ведущего голубого цвета. Значит, точно твои. Молодцы, порядок знают, хотя с виду и все молодые.

– Мои, – согласился с ним капитан Огнев. – Тот, что за старшего, из фланкерского взвода Павла Кравцова. Так-то хвалили они вместе с вахмистром его. Из грамотных, говорят, и труса в бою не праздновал. Книженции, знаешь ли, Илья, он почитывает на постое, ты представляешь, романы там всякие! Да-а, досталось моим фланкерам в Эриванском походе, самая большая убыль людей у них. А что, всегда на острие атаки или в заслоне ведь находятся. Вот и теряли убитыми и ранеными людей. Этот книгочей, как уж его там, Гончаров, он, похоже, молодых к себе в отделение вел.

– Да-а, совсем сырые они с запасного эскадрона приходят, всему их тут учить приходится, – кивнул капитан Самохваловский. – Это когда они еще хорошими драгунами станут? Бывалочи, смотришь, как новобранец на лошади сидит, и смех и грех, право слово, ну ведь сущий мужик, который ее только вот из сохи выпряг.

– Да нет, Илья, не скажи, в военное время из новобранца бывалый солдат быстро получается, – не согласился с ним Огнев. – Ну, разумеется, не все, а те, что посообразительней. А дурные обычно за это время мрут или калечатся. Хотя всякое, конечно, бывает, это же война, никогда загодя не угадаешь, в какое место ядро ударит или где пуля пролетит. Жалко мне так быстро из Тифлиса отбывать. Тут хоть какое-то общество, а там, в Гяндже – Елисаветполе, самая глухая провинция, да еще и на азиатский манер. Вот ведь не угодил шефу полка и князю Эристову на последнем смотре и тут же почетную ссылку заработал. Ну что я виноват был из заслонной службы самым последним возвратиться?

– Да ладно тебе, Серж, не тужи! – успокоил приятеля Самохваловский. – Зато там, в этой самой провинции, до тебя высокому начальству будет очень далеко. Станешь жить как местный хан, бородой обрастешь, гарем себе заведешь! – и громко, в полный голос рассмеялся.

– Заведешь там, как же, – усмехнулся Огнев. – К востоку – Шекинское и Ширванское ханства, к югу – Карабахское, а за Севаном – Эривань. И за всеми ними персы сабли точат. Зевать в Гяндже не придется, Ильюха, нам там с семнадцатым егерским полковника Карягина, как карасю на сковородке, скакать придется, еще и посольских наших прикрывать надо. Слышал же сам, что Элизбар Евсеевич говорил на последнем совете? Скоро можно будет ждать серьезных дипломатических решений. Только помяни мое слово, какие бы они ни были, все одно, непременно взбудоражат каджаров.

– Значится, Ванька Черный и Ванька Белый? – сказал с улыбкой Федот. – Ну вот, так и запомним вас, трое с Чановым Иваном у нас теперь будет. А ты, стало быть, Степан Рыжий. Ну все-е, теперяча у нас всякая масть в отделении имеется. Занимайте полати, братцы, – махнул он рукой на стоящие у стен большой комнаты лавки.

– Вот тут, тут и тут свободно, – показал пальцем Сошников. – Еще маненько, и ужинать будем. Да не жмитесь вы, проходите, свои сидоры бросайте пока под лавки. Давайте, давайте, смелее! – и подтолкнул рукой обоих Иванов.

Вскоре очередной дежурный по артели, Осип, занес большой пышущий паром медный ведерный котел.

– Сейчас и с кашицей еще занесу, – проговорил он, устало выдохнув. – Сам, сам, не надо помощи, – махнул рукой вскочившему было с лавки Леньке и вынырнул в уличную дверь.