Эскадрон, сабли наголо!

– Эй, потише тут! – прикрикнул подошедший к колодцу Сошников. – Он чего, для себя, что ли, второе тащит? У нас артельный огнем горит. Промочило его дождем насквозь давеча, а потом он на горке целую ночь в дозоре стоял. Видать, просквозило человека, теперь мучается. Вот и помогает ему маненько Тимоха.

– А я чего? А я знал, что ли? – проговорил в замешательстве кудрявый. – Ты это, ты вперед-то проходи, чего встал! Эй, братцы, а ну-ка дайте ему дорожку!

– Да ладно, не надо! Да не надо, я постою! – попробовал было отнекиваться Тимоха. Но кудрявый раздвинул плечом толпу и бесцеремонно протолкнул его вперед.

– Как зовут-то тебя? Ага, а меня, стало быть, Марком нарекли. С первого взвода я, подпоручика Крутикова, – и, ухватив сильными руками колодезный ворот, начал его накручивать.

Глава 5. Без пушек никак нам, братцы!

На общем эскадронном построении прождали в этот раз командира долго. Не было подле своих подразделений и взводных офицеров.

– Чего-то все совещаются наши господа, все не наговорятся, видать, соскучились за ночь, – язвили драгуны в строю.

– Да они чаи там распивают, – предположил Блохин. – У них там чай – это не как у нас, на духмяных травках, у них он эдакий черный, густой, а уж какой горький! Его еще господа кофием называют.

– Дурак ты, Ленька! – сплюнул многоопытный Сошников. – Дурак, а еще и болтун. Чай и кофие – это разное. Один из травы, особой, китаянской делается, а второй – из зерен эдаких, тоже особенных, крупных, индиянских али мериканских, кои из-за окияна кораблями привозят. А потом зерна-то те перемалывают и вот это самое кофие, значит, и варят. Я когда по штабу полка в карауле при знамени стоял, сам видел, как денщики его нашему князю готовили. Там запах, знаешь, какой с него разносится? Как вот от топки бани, когда гнилушки в очаг суешь. А вот откуда ты знаешь, что кофий горький? – с подозрением посмотрел он на драгуна. – Даже я его вкуса не знаю.

– Да я так, я это самое, я просто… – забормотал тот. И под пристальным взглядом стоящих рядом товарищей сознался: – Ну было дело, пригубил я его у эскадронного командира из кружки, когда мы ему мебилию в квартирах двигали. Ну а чего, интересно же, чего это господа эдакого особенного пьют. Да ну вас! Чего вот ржете! – вспыхнув, пробормотал он. – Говорю же, знатная гадость, коли знал бы, и в рот эту самую кофию не взял.

– А ну тихо! – рявкнул проходящий мимо вахмистр. – Ефим, ты языки-то своим укороти, вона их благородия уже показались!

– Тихо! Тихо! – послышалось над гудящим строем.

Голоса постепенно смолкли, и шеренги замерли. От занимаемого командованием эскадрона большого кирпичного здания на площадь вышли господа офицеры.

– Эскадрон, равняйсь! Смирно! – скомандовал вахмистр. – Равнение на середину!

– Вольно! – Огнев окинул цепким взглядом застывшие перед ним шеренги. – Братцы, с юга уже под утро пришли тревожные вести: огромная армия персов под предводительством наследного принца Аббас-Мирзы, коего мы уже бивали под Эриванью, двинулась на нас. Ждали мы, что она опять через Эривань, как и в прошлом году, на север двинет, однако же выбрали в этот раз путь персы через Карабах. Хочет шах наказать Ибрагим-хана и весь его народ за отложение от Каджарской державы и за переход под российское подданство. В Шуше сейчас стоит один лишь батальон егерей, и он никак не справится с такой огромной армией, которая на него надвигается. Для усиления оного нашим командованием принято решение отправить еще один батальон во главе с шефом Семнадцатого егерского полка полковником Карягиным Павлом Михайловичем. Казачий полк Агеева сюда еще пока не подошел, поэтому с конницей у нас совсем туго. Для помощи егерям в переходе к Шуше будет с ними отправлено два десятка драгун из нашего эскадрона преимущественно из тех, кто уже ходил туда в посольской охране и горную дорогу знает. Все же остальные начинают готовиться к обороне нашей крепости, ибо в планах персов после покорения Карабаха ударить затем по Елисаветполю и пойти далее на Тифлис. Поэтому с этой самой минуты весь гарнизон переходит на осадное положение и готовится к отражению нашествия неприятеля. Вам же, господин поручик, – повернулся он к Кравцову, – надлежит собрать команду из двадцати драгун при одном унтер-офицере и уже через два часа быть готовым к движению по Карабахской дороге. Там же, у ворот, про прошествии этого времени будет выстраиваться и колонна из егерей.

– Слушаюсь, господин капитан, – взял под козырек командир четвертого взвода. – Будет исполнено!

– Да ведь у меня в седле быстрее все пройдет, – откашлявшись, просипел Чанов. – Ефим Силович, ну чего я тут сидеть буду, да отпусти ты меня с ребятками!

– Нет, я сказал! – помотал головой унтер. – Ты вон до сих пор еще огнем горишь! Велено было Павлом Семеновичем тебя тут в крепости оставить и другим заменить. Осип, собирайся, за Ваньку на Шушу пойдешь.

– Да я с радостью, лучше на коне быть, чем за крепостными стенами сидеть! – обрадовался штуцерник. – Братцы, меня обождите! – крикнул он выводящей на улицу лошадей четверке драгун.