Эскадрон, сабли наголо!

Тимофей протолкнул шомполом пыж и плотнее примял его в стволе. Первый пистоль был заряжен и занял свое место в правой ольстреди. Шестерка драгун ускакала в ту сторону, откуда он только что сам с товарищами вернулся, и он начал перезарядку второго пистоля.

– Быстрее, быстрее! – поторапливал Осипа поручик. – Нельзя нам далеко дозор отпускать, видишь, лишнего отошли, и вас самих чуть было не срубили.

– Сейча-ас, ваше благородие, штуцерная зарядка, она до-олгая, – протянул Осип. Наконец, он забил молотком пулю до отказа и убрал шомпол. – Готово!

– По коням! – скомандовал Кравцов. – Идем легкой рысью, по дороге оглядываемся! Не хватало нам еще на засаду нарваться!

Дозор Плужина переправился через ручей и, миновав рощу, прошел еще около пары верст по дороге на юг. Поднявшись на один из холмов, драгуны разглядели идущий в их сторону конный отряд. По прикидкам в нем было не менее трех сотен всадников. Персы заметили русских и вслед им, как и в случае с первым дозором, устремилась погоня. На этот раз неприятель действовал более осторожно, на ближнюю дистанцию ведения огня не подскакивал и, потеряв троих от пуль из нарезного оружия, отступил к своим основным силам.

– Позади нас восемьдесят верст пути, а до Шуши осталось всего лишь двадцать, будем пробиваться, – принял решение Карягин.

Русская колонна перестроилась в каре. По внешним его сторонам двигались роты егерей, а внутри катились повозки и пушки, шли драгуны и офицерские лошади.

Три сотни конных персов вились вокруг, словно осы. Наскочив один раз с фланга и потеряв пару десятков людей, близко они больше пока не подходили. Через пару часов медленного движения на юг к каре подтянулся еще один неприятельский отряд в четыре тысячи всадников. Русские продолжали идти вперед. Трижды бросались персы в атаку и каждый раз отскакивали обратно, оставляя на земле тела. Поздним вечером батальон егерей занял оборону на возвышенности. Персы расположились лагерем в паре верст южнее.

Ужинали сухарями, запивая их водой из фляг. Наутро позавтракав ими же, каре продолжило свое движение. Персидская кавалерия больше наскоков не делала, словно чего-то выжидая.

К вечеру двадцать пятого июня, сидя в седле, Тимофей с тревогой вглядывался в южную сторону. Со стороны Шуши, словно огромная черная змея, тянулась бесконечная колонна неприятельской конницы. К блокирующим русский батальон четырем тысячам всадникам подходило главное войско персов. Стало ясно, что дальше пробиваться к Шуше попросту уже невозможно, но и отступать восемьдесят верст до Елисаветполя под ударами громадного неприятельского войска представлялось маловероятным.

– Не дрейфь, не тужи! Уныние есть великий грех, братцы! – крикнул солдатам Карягин. – Еще отец наш, полководец Суворов, сказывал, что легкие победы не льстят сердцу русскому! Мы все одолеем! Занимаем возвышенность, выстраиваем вагенбург и пока что отбиваемся, а уж потом будет видно, как далее действовать. Штыки на ружья надеть!

Батальон егерей занял большой холм, где находилось старинное татарское кладбище, здесь же выставили и повозки, соорудив подобие полевой крепости. Персы, уверенные в легкой победе, окружили русские укрепления, спешились и пошли всем скопом в атаку.

Ревели боевые трубы и рога, били барабаны, густые толпы неприятеля наступали на русские позиции со всех сторон.

– Подпускай их ближе, братцы! – скомандовал Карягин. – Патроны беречь! Каждой пуле – своя цель!

– Триста, двести пятьдесят, двести шагов, – прикидывал расстояние до карабкающихся на склон персов Тимофей. Уже можно бы и стрелять, вот она приближается, густая толпа орущих и машущих саблями шахских воинов. В прорезь прицела отчетливо видны их выкаченные глаза, широко раскрытые рты, яростные выражения лиц. – Ну же!

«Всего сотня шагов осталось, сейчас же они всем скопом ринутся вперед и захлестнут холм!» – била в голове паническая мысль.

– Це-елься! Пли-и!

Палец выжал спусковую скобу, ударил по огниву курок и с секундной задержкой грохнул мушкетный выстрел, растворившись в громовом общем залпе. Рука выхватила из лядунки патрон, рывок зубами – и порох сыпанул на полку ударного замка. Быстрее, быстрее! Вот уже новая пуля в стволе! Шомпол на место – и мушкет опять готов к выстрелу. Облако от сгоревшего пороха отнесло в сторону, и вот они, отчетливо видимые враги – до них шагов пятьдесят, никак не больше!

– Це-елься! Пли-и!

Вот она, твоя смерть! Тяжелая мушкетная пуля ударила орущего перса напротив Гончарова в грудь, и он, откинутый свинцом назад, покатился вниз по склону, а Тимофей уже вырывал из лядунки новый патрон. С левого локтя перезаряжался так же сейчас Ленька, с правого – Малаев Савелий, дальше – другие драгуны и егеря. Синхронно с сухим металлическим стуком звенели о внутренние стенки дула шомпола, проталкивая пули к заряду. Щелкали взводимые курки, и стволы ружей смотрели подступающим персам, казалось бы, в самые души.

– Пли-и!

И третий раскатистый залп ударил в упор, гарантированно поражая каждую цель. Неприятель не выдержал смертоносного огня, развернулся и бросился вниз по склону, давя трупы и раненых.