Эскадрон, сабли наголо!

– Ну, если понятно, тогда привести себя в порядок, проверить оружие и боевой припас и ждать команду.

– Тимох, с вами держаться буду, не против? – спросил Гончарова Марк.

– Давай, конечно, вместе оно надежнее, – ответил за друга Ленька. – Ты из ольстреди бы взял с собой пистоли, видишь, на нас тоже они есть. Себе хоть за ремень их засунешь.

Сумерки стали гуще, ночь еще не вступила полностью в свои права, но уже перебарывала день.

– Пора! – решил Карягин и махнул рукой Ладинскому.

Поручик отдал негромкую команду, и небольшой русский отряд выскользнул в лощину. Выйдя из нее, люди оказались на открытом месте, ночных караулов персы пока еще не выставили, и до первой батареи оставалось пара сотен шагов открытого пространства.

– Бегом! – скомандовал Ладинский.

Шустрые егеря, привыкшие к бегу, опередили драгун. Как ни старался их догнать Тимофей, однако у него это не получилось. Впереди послышались крики и хлопнуло несколько выстрелов. Еще немного, и он выскочил к первому орудию. Около него лежали, раскинув руки, двое заколотых персов, в темноте еще шел бой, а выскочивший откуда-то сбоку поручик махнул окровавленной саблей, призывая людей следовать за собой. Еще около сотни шагов бега – и вот она, вторая батарея. Здесь уже прозвучала тревога, и канониры суетились среди фальконетов.

– Затянем с атакой – картечью по нам ударят! – крикнул Ладинский. – Ура, братцы!

– Ура-а! – заревели три десятка бойцов.

На Тимофея выскочил здоровенный одетый в кожаную короткую куртку и широкие штаны, перс, в руках у него был длинный, орудийный банник. Он с широким замахом попробовал было ударить им, Тимофей отшатнулся, и сам, резко рванув вперед, вонзил канониру в бок штык. Тот с криком завалился на землю, а драгун уже бежал дальше. Бах! Разрядил он мушкет в еще одного артиллериста, выхватил пистоль из кобуры и выстрелил в другого. Мимо пробежал Марк и влупил прикладом по голове еще одного. Три минуты – и у батареи не осталось никого в живых из прислуги.

– Фальконеты заклепать – и в реку! – скомандовал поручик. – Коньков, бери наших троих и с драгунами сторожите ту сторону, что на лагерь персов смотрит!

Егеря споро вставляли медные толстые костыли в боковые затравочные отверстия фальконетов и наглухо их там забивали. Вот одно, за ним второе орудие покатили в сторону обрывистого берега. Десяток русских, отойдя на сотню шагов от батареи, сторожили в это время работающих.

– Что, Ваня, опять мы вместе? – подмигнул Конькову Тимофей. – Ты, я гляжу, из двух ружей сразу палишь, штуцер за спиной, а в руках фузея.

– У дружка погибшего взял, – вздохнув, погладил ладонью ружейное ложе Коньков. – Ядром голову в обед оторвало Митроше. Так я себе евоейное покамест взял, моим-то нарезным в ближнем бою не сподручно орудовать. А с этим и штыком драться можно.

Со стороны персидского лагеря слышался шум, тревожно затрубили трубы, раздалась даже пара выстрелов.

– Чего это они гоношатся, никак нас спужались? – кивнул в сторону дальних костров Марк. – Можа, ближе туда подойти, глянуть?

– Ага, спужались, – усмехнулся перезаряжающий мушкет Блохин. – Сейчас пару тысяч сюда с испугу-то прискачут, и так на них поглядишь.

Шум действительно стал усиливаться, и вскоре в темноте замелькали тени.

– Братцы, стреляем, чуть отбегаем, перезаряжаемся, еще раз дружно стреляем и потом к нашим отбегаем, они уж, небось, управились там с пушками! – крикнул Коньков.

– Командуй, Ванька! – отозвался Блохин. – Считай, ты у нас тут за унтера!

– Товсь, братцы! – крикнул егерь. – Пли-и!

Яркая вспышка в темноте осветила густую толпу неприятеля. Тимофей развернулся и кинулся вслед за остальными товарищами. За его спиной слышались крики, чей-то вой, грохнуло несколько выстрелов. Шагов пятьдесят длилась перебежка. Коньков остановился, развернулся и начал сноровисто перезаряжать фузею. Рядом с ним встали все драгуны и егеря небольшого отряда.

– Готов, готов, готов! – слышались возгласы в цепочке.

– Товсь, братцы! – скомандовал Ванька. – Бери чуть выше! Це-елься! Пли-и!

Грохнул залп, и стрелки, развернувшись, бросились к батарее. На ней уже заканчивали работы, заклепывался последний фальконет. Вот его подхватили под руки, чуть развернули и покатили к обрыву.

– Уходим! – скомандовал Ладинский. – Всем в лагерь! Бего-ом!

В эту отчаянную вылазку отряд под командованием поручика Ладинского уничтожил две орудийные батареи персов. Фальконеты были надолго выведены из строя, а обученная европейскими инструкторами прислуга большей частью полегла. Неприятель разом лишился преимущества в дальнобойном оружии, и самое главное – у русских появилась вода. Пили взахлеб все – и люди, и лошади. Набранной в кожаные курдюки ее должно было хватить еще на пару дней. Но появилась другая проблема. Заканчивался фураж и провиант.

На следующий день обозленные потерей артиллерии персы предприняли сразу несколько ожесточенных атак. Они лезли по завалам тел к русским и откатывались под разящими в упор залпами. Два раза пришлось сходиться врукопашную, все опять решили штык и мужество русских солдат и офицеров.