Эскадрон, сабли наголо!

Заканчивались третьи сутки обороны. Бывший при батальоне армянский проводник Юзбаш пообещал провести егерей в ближайшее селение Храморт, где можно было бы запастись едой и фуражом. Ночью, предприняв ложную атаку основными силами, полковник Карягин выпустил из лагеря отряд поручика Лисенко. Под утро назад вернулись два егеря и проводник. Батальон облетел слух: поручик сдался вместе со своими людьми персам.

– Ты знал, ты ведь знал, Осип! – Тимофей навис над сидящим на камне штуцернике. – Признайся, шептался со своим земляком про то, чтобы к персам переметнуться?! Я же тебя сам там с ним видел! Вы еще в Гяндже с Чановым к нему шастали!

– Ну знал, – тихо проговорил Осип. – Чего орешь-то?! Я пошел, что ли, с ним?! Я же с вами остался. Не будут они в нас стрелять, все равно свои мы для них. Пущай живут, как хотят, а мы вот неизвестно вообще, выживем или нет против такой-то вон силы. Иди вон, иди! Их благородию про меня докладывай!

– Да пошел ты! – сплюнул Тимофей. – Больно надо.

Над холмом и окружающим его полем стояло страшное зловоние, лежавшие несколько суток на жаре тела начали разлагаться.

– Русский, сдавайся! – кричали из-за завалов трупов персы. – Твой людь к нам пришел, плов, мясо у нас кушать, чистой воды пить. Много деньга получать! Живой остаться. Ходи к нам, а то совсем пропадешь!

Щелкнули два сухих выстрела, и толмач скатился с груды тел вниз. Егерь Ваня Коньков и драгун Осип опустили дымящиеся стволы вниз. Кто из них снял крикуна, было непонятно.

Заканчивались четвертые сутки обороны. В строю оставалось всего полторы сотни штыков. С предательством поручика Лисенко смысла оставаться на холме уже не было. Еще пару дней, и русских тут можно будет брать уже голыми руками.

– Будем прорываться к крепости Шахбулаг! – объявил свое решение остаткам батальона Карягин. – Наш проводник эти места знает хорошо, обещает провести туда этой ночью. Благо непогода должна помочь, вон, поглядите, дождь намечается, – показал он на застилающие небо тучи. – Здесь же нам, братцы, долго никак не удержаться. Оставляем все здесь, идем налегке с оружием. Всех лошадей и мою в том числе – под вьюки с боевым припасом и для раненых. Пушки катим руками.

Задул порывистый ветер, над головой сверкали молнии, пошел ливень, и под укрытием непогоды русский отряд вышел с холма. Здесь, в одном из присыпанных землей рвов, среди сотни тел погибших солдат остались лежать и трое драгун. Артель Тимофея потеряла на холме всегда молчаливого и скромного Михаила.

– Быстрее, быстрее, братцы! – подгоняли уходящую колонну офицеры и унтера. – Не дай бог, вдруг басурмане нас почуют, конец всем тогда будет! На марше изрубят!

Под утро русская колонна достигла небольшой крепости Шахбулаг. Все люди были грязные, измотанные боями и переходом.

– Даю вам пять минут покинуть крепость! – прохрипел ультиматум полковник. – Всех оставшихся мы убьем! Всех до единого! Пушки заряжай! – скомандовал он, не дожидаясь ответа.

Гарнизон со страхом всматривался со стен в грязных, закопченных и таких страшных русских. Не успел еще комендант принять никакого решения, а в крепостные ворота уже ударили первые ядра. Не приняв боя, персы в ужасе спустились со стен и бежали прочь. Их никто не преследовал, по ним никто не стрелял – на это сейчас просто не было сил.

– Братцы, ворота, главное – ворота, потом все спать! – попросил своих людей Карягин.

Ворота наскоро починили и повалились там, где кто стоял. На стенах остались дежурить лишь трое самых крепких часовых. Через пару часов бахнул выстрел, и проснувшиеся солдаты поднялись на стены. К крепости подходила первая тысяча конницы из основного войска Аббас-Мирзы.

– Русский, сдавайся! – опять кричал знающий язык «неверных».

В ответ ему грохнуло несколько выстрелов. Артиллерии у персов уже не было, поэтому они не решились идти на штурм крепости, обложив ее.

– У вас нет припасов, – заявил прибывший на следующий день от принца парламентер. – Вы все умрете здесь с голоду. Но великий шах Фетх-Али, да продлятся его годы вечно, готов принять вас к себе на службу и готов одарить милостью. Ему нужны такие храбрые воины.

Парламентера выпихнули за ворота, а полковник подсчитывал имеющиеся запасы. С провиантом действительно было худо: сухарей во вьюках оставалось самое большее дней на пять, да местного, крепостного провианта еще на три дня, и то если хорошо его растянуть. Вот и все. Благо еще, что в крепости было два колодца, и проблем с водой не должно было быть.

Началось долгое сидение.

– Все не зря! – успокаивал своих людей Карягин. – Пока мы здесь на себе все армию принца держим, Елисаветполю и Тифлису ничего не угрожает. А у его светлости князя Цицианова есть время подготовиться к достойной встрече. Все жертвы и страдания наши не напрасны, братцы! Сейчас один только наш батальон всю многотысячную армию басурман с собою уравнял! Каждый из вас пяти десятков, а то даже и сотни неприятеля стоит! Гордитесь!