Эскадрон, сабли наголо!

– Кто в дозоре за старшего был? – спросил, оглядывая завал в ущелье капитан Огнев. – Гончаров? Как же, знаю такого, храбрый малый и с головой весьма дружит. Молодец, господин прапорщик! – похвалил он Копорского. – Правильных людей для разведки определил, если бы дураки были, то подходящую колонну камнепадом бы точно накрыло. Это сколько же людей вы тут уберегли! Благодарность дозорным от меня передай, поеду, их превосходительству доложу. Заслуги от начальства, Петя, никогда нельзя скрывать, глядишь, и припомнит оно про тебя, когда вдруг вопрос о награждении встанет, – весело подмигнул он взводному.

Две роты пехотинцев, перекрикиваясь, растаскивали камни завала, а по склонам ущелья уже мелькали фигуры в зеленом. Егеря внимательно осматривали валуны и расщелины. Ханских воинов нигде не было, после устроенного завала они отошли в горы. На камнях лишь виднелись подтеки крови.

– А Тимофей как закричит: «Беги-и!». А я как вскочил и как дал деру! А пуля-то вжик и ка-ак дернет руку! Ой, больно! Как будто бы ножом по ней резануло! – рассказывал взахлеб Большой Ваня.

– А около меня тоже пули свистели! Одна аж полу шинели у ноги пробила, – похвалился Маленький Ваня, показывая дырку.

– Смирна-а! – подал команду Сошников, завидев подходящего ко взводу прапорщика.

– Вольно, – махнул тот рукой. – Гончаров!

– Я! – откликнулся Тимофей, подходя к офицеру.

– Молодец, – глядя строго в глаза драгуну, негромко проговорил тот. – Еще вот вести себя правильно научишься, совсем тогда хорошо будет. И это, можешь надевать там свои ольстреди или как их там еще, кобуры, все равно ведь уже и так устав нарушаем – ни у одного положенной косы с бантом нет, – вздохнул он сокрушенно и пошел по своим офицерским делам.

– Ну вот, это ты мне спасибо говори, Тимоха, – кивая вслед прапорщику, проговорил негромко Силович. – Я же это ему про тебя в удобный момент набубнил, что вы самые лучшие дозорные с Ленькой будете в эскадроне. Ты, Тимош, главное, уважительно с ним, ласково эдак, как с батюшкой себя веди. Ну чего, с тебя убудет, что ли? А ему-то это как приятно! Он же как-никак из молодых, из благородных, не то что вот мы с тобой.

Боевых столкновений более с людьми ширванского хана не было, и двенадцатого декабря русская колонна подошла к столице ханства – городу Шемахе. Шемахцы сражаться не захотели и распахнули крепостные ворота. Роты Семнадцатого егерского полка быстро разоружили весь гарнизон, и в город на породистом белом скакуне гордо въехал князь Цицианов. У дворца его встречала покорная толпа местных вельмож.

– А где же уважаемый Мустафа-хан? – спросил их через толмача генерал. – Почему он меня не встречает? Я ведь еще загодя в августе месяце прислал послание и пообещал его навестить!

Испуганные беки трясли седыми бородами и что-то неразборчиво бормотали.

– О чем это они там? – Цицианов подозвал к себе командира Гянджийского ополчения. – Переведи-ка их, Васиф. Ты будешь говорить! – ткнул он пальцем в того, у кого была самая богатая одежда.

– Конязь, он говорить, что хан испугаться приход русский войско и уйти в горы, – выслушав вельможу, перевел Васиф. – Недавно уйти, еще утро быть. С собой взять пять десяток воин и ускакать.

– Ай-я-яй, – огорченно покачал головой Павел Дмитриевич. – Как же он так-то? Даже меня не дождался! Не приветил хозяин гостя. Нехорошо! Ну да теперь, верно, мне уж самому его придется тут встречать. Вызнайте, куда убег Мустафа, и приведите его ко мне! Элизбар Евсеевич, тебе лучше это дело поручу, – кивнул он командиру нарвских драгун. – И лучше бы обойтись без кровопролития. Что уж мы мирно не сможем обо всем договориться? Бери своих, сотню казаков и людей Васифа, а он как раз и дорогу туда поспрашивает.

Через час в горы пошли два драгунских эскадрона, сотня казаков и конное татарское ополчение. Уже под утро горный аул, где скрывался ширванский хан, был окружен. Казаки скрутили дремавший у въезда пост, состоящий из пятерых воинов, и русские окружили большое каменное строение с высокой башней.

– Достопочтенный хан! – крикнул, выйдя из-за сакли, полковник. – Я прибыл сюда от Кавказского наместника Российской империи генерала от инфантерии его светлости князя Цицианова Павла Дмитриевича с предложением о мире.

С башни хлопнул выстрел, и в шаге от Эристова пуля ударила в каменную стену сакли.

– Не стрелять! – махнул тот рукой стоявшим с ружьями наготове солдатам. – Князю Цицианову нужен живой хан, а не его труп! Потому что он хочет разговаривать. А какой же разговор с убитым? Мустафа-хан! Не нужно делать глупостей, – опять прокричал он в сторону башни. – Сюда катят по дороге три больших пушки. Мы только на час опередили их. Если к их приезду мы не сможем договориться, то потом уже эту беседу будут вести они, но только не словами, а ядрами!

– Чего, правда, что ли, пушки сюда катят? – спросил Гончарова Ленька. – Ночью, что ли, их сюда в темноте перли?