Если…

Да, это была последняя капля его терпения, включающая стадию полного игнорирования моего присутствия. Нет, даже не так! Это не совсем точное описание. Игнорирование – это контролируемое, целенаправленное действие, а тут… Меня просто не было! Парень опрокидывал сразу по несколько рюмок, толком не закусывая и не запивая, по полчаса выходил на перекуры с друзьями, танцевал с девчонками, открыто флиртуя с ними (они часто оборачивались и испуганно поглядывали на меня, ожидая моей реакции), а на все мои выпады отвечал абсолютно ничего не выражающим взором, взором человека, смотрящего в пустоту. Я для храбрости осушив бокал вина, наконец-то оторвалась от стула и вышла на танцпол. К этому времени уже спускались сумерки и количество гостей уменьшилось вдвое, на ту половину, что составляла контингент старше двадцати лет, а та, что еще гуляла, уже еле держалась на ногах и вряд ли помнила саму себя. Итак, когда я наконец-то поднялась из-за стола и вышла на танцплощадку, никто этому не придал ни малейшего значения, даже Володя, не в такт дрыгавшийся под музыку перед какой-то девчонкой. Я стала позади него, напротив окон небольшой постройки, где располагалась кухня кафе с одним залом, и, танцуя, начала переминаться с ноги на ногу и размахивать руками, старательно делая вид, что мне очень весело. Но, увидев свое отражение в стеклах, я поняла, что выдавала лишь жалкую пародию на танец, уж чересчур схожую на движения обезьян в период брачных игр, и быстро отошла в сторону, к столу диджея, продолжив оттуда наблюдать за мужем. А он окончательно потерял чувство реальности… и меры… Его безобидный флирт, набрав обороты, перерос в самое настоящее домогательство. Он лип к этой девушке, как муха к меду, то страстно обнимая ее за талию, то прижимая к себе ниже пояса, то щупая за грудь. Девушка опешила, видимо, пытаясь трезво рассудить, что происходит и как к этому отнестись, и, обведя глазами всех присутствующих, заметила меня, впивающуюся в них взглядом. Будто именно это придало ей сил и уверенности, она резко оттолкнула Володю, громко и очень некультурно выражаясь, и, повернувшись спиной к нему, принялась плясать с подругой. От гнева и обиды за нанесенное оскорбление меня кинуло в дрожь, появилось пылкое желание убивать, но с места я так и не сдвинулась, даже не сменила позу. Я посчитала унизительным для самой себя устраивать сейчас бурные разборки, а просто уйти не смогла. Однако на этом еще дело не закончилось. Это был бы не Владимир, если бы он так просто сдался. Он снова пристал к этой особе, только уже сзади, нахально поглаживая ее везде, куда только дотягивались руки. Та снова взглянула на меня. Я не пошевелилась, уставившись исподлобья двумя раскаленными угольками. Она вырвалась, отпрянула, снова осыпая нецензурной лексикой, и, в последний момент соскромничав, лишь слегка ударила его ладонью по щеке. Парень заулыбался так, словно с ним играли, разыгрывая роль неприступной скалы, и ему это явно было по душе. Володя вошел во вкус. «Завтра же подаю на развод! – подумала я, до боли сжимая кулаки и стиснув зубы. – Если ты при мне такое вытворяешь, то я даже боюсь представить, на что ты способен, когда меня нет рядом!» Я его почти ненавидела и готова была разорвать на куски, но по-прежнему стояла в стороне, будто каменное изваяние. Не знаю, сколько по времени длилась эта сцена, – ощущение замедленной съемки и теперь не покидает меня, – но муж, видимо, обо мне ни разу не вспомнил, так и не обнаружив, что я нахожусь всего в пяти-шести шагах от него. Он уже едва держался на ногах от выпитого, но на лице его, что странно, я видела осознанность своих действий, и это злило еще больше. А может, это уже не первый раз? И его «забывчивость» – лишь миф, выгодный ему? Когда же у Володи окончательно «отказали тормоза» и он резко задрал девушке юбку, выставив на показ ее нижнее белье, а она посмотрела на меня просящими о помощи глазами, я поняла, что без моего вмешательства парня уже не остановить. К тому же на этот раз эта сцена, увы, не осталась незамеченной другими, и я ощутила на себе такие осуждающие взгляды, что, казалось, мое тело вот-вот покроется ожогами. Неожиданно откуда-то из-за угла выскочил крупной стати молодой человек и, что-то выкрикивая, почти молниеносно, с искаженной от ярости гримасой направился к Вове. За доли секунды мой мозг просчитал и прокрутил все возможные исходы их столкновения. Заступник явно победит. Надо опередить. Почему-то я была уверена, что если «нападу» первая, Володя отделается, как говорят, легким испугом. И я наконец-то вмешалась, сорвавшись с места, словно коршун с высоты, завидев добычу. Наотмашь… громко… пощечина всей пятерней… Все замерли, внимательно наблюдая за нами двумя. «Пустое место» для Володи стало преобразовываться, проявив свои четкие очертания, и теперь его взор сменился. Казалось, это был взор глубоко разочарованного человека, будто его предали самые близкие люди. Через несколько секунд он молча удалился. Я помчалась следом.