Эстетика бродяг

Сосредоточившись на своем призвании художника-авангардиста, я стал чертить на земле линии, замысловатые фигуры и буквы. Что-то среднее между Питом Мондрианом, Альфредом Кубина и Эриком Булатовым.

Пресытившись моей загадочности, Лесник ушел.

В полдень мы открыли двери кафе, где в любое время дня сидел кто-нибудь из знакомых и выпивал. Было уговорено, что я держусь сам по себе, и я присел в сторонке, наблюдая, как Бертран оказался в центре внимания компании наших друзей и знакомых. Его лицо засияло вдохновением, он явно сочинял небылицы.

Ракета терлась о лысого мужика, похожего на Генри Миллера. Он меланхолично смотрел перед собой, но явно следил за происходящим. Лишь раз взглянув на меня, Ракета сразу узнала и чуть вскрикнула, я быстро приложил палец к губам, призывая молчать. Лысый посмотрел в мою сторону. Ракета сделала вид, что неловко обошлась с сигаретой. Никому и в голову не пришло, что неуклюжий толстяк в черных очках и с тростью − это я. Только лысый что-то заподозрил.

Ракета не смотрела в мою сторону, но я чувствовал, как она позвоночником улавливает все мои движения. Глотнув кофе, я достал сигарету и пошел к выходу. Ракета вылетела следом.

− Что случилось, малыш? − с трудом обнимая мешавшее пузо, спросила она. − Что за наряд? Ты шпионишь?

− Нет. Следят как раз за мной, − прошептал я.

− Кто?

− Не знаю. Возможно, даже не люди.

− Курили сегодня?

− Ага.

− Мм, − вспомнила о своем Ракета. − А я познакомилась с Викой.

− С какой еще Викой?

− С которой ты жил перед отъездом.

− Да, Вика, помню. Как она?

− Уехала с молодыми буддистами во Владивосток строить храм. Между прочим, она долго вспоминала о тебе.

− А ребенок у нее не родился?

− Кажется, нет.

− Странная штука, я почти не помню ее лица, гм, а ведь…

− Поехали куда-нибудь прямо сейчас, − не слушала Ракета, нежно прижимаясь к обмотанному тряпками животу.

− Поехали, − согласился я. − А куда?

− Придумай что-нибудь.

− Что я могу придумать, я только с поезда.

− А богатство пространства?

− Что богатство пространство?

− Помни об этом.

− О чем?

В ответ Ракета захохотала. Через час ключ отворил нам дверь чьей-то пустой квартиры.

Как только Ракета заикнулась о богатстве пространства, из кафе вышел мужчина моей выдуманной комплекции и отозвал Ракету в сторону. Он о чем-то долго шептал ей в ухо. Она хихикала и отводила руку, настойчиво ползущую по талии. Потом она ему что-то долго шептала. Наконец он опустил ключи в ее кармашек, сел в пузатую блестящую машину и укатил, перекрывая улицу. Я хотел спросить, кто это был, но передумал.

Двухкомнатная квартира в спальном районе пустовала, поджидая жильцов. На полу валялся большой разноцветный матрас, рядом две бутылки вина.

− Это для кого? − занервничал я.

− Для нас.

До позднего вечера мы пили вино и тискали нежные места. Избавившись от полнившего наряда, я сделался страстным и ненасытным в любви. Когда вино кончилось, я спустился и купил еще две бутылки. Со смехом мы откупорили одну, и веселая оргия продолжилась.

Приступ безумия начался у Ракеты как всегда неожиданно. Она толкнула меня и крикнула:

− Зачем ты приехал?! Ты же знаешь, я перетрахалась со всеми, с кем могла, со всеми, кто хотел и не хотел.

− Перестань.

− Ты мне не интересен!

− Но…

− Кроме бойкого члена ты ничем не привлекателен! Ты просто педрилка! Как ты мне противен!

Я психанул и затолкал Ракету в ванную комнату, запер дверь на щеколду. Не успел я отдышаться, как удар в дверь заставил меня отскочить. Точно картонная дверь слетела с петель, и точно прося защиты, пересекла прихожую и легла у моих ног. На пороге стояла взъерошенная фурия. Можно было подумать, что внутри ее головы произошло несколько мощных взрывов, чуть не вывалив зрачки из орбит глаз.

В ужасе я отшатнулся − это была не Ракета. Глазами полными ненависти на меня смотрел демон, который всюду гонялся за мной. Сейчас он видел свою жертву и метил впиться в мозг.

Как есть, в трусах и майке, схватив конспиративный костюм, я, как ошпаренный, выскочил на улицу. Ракета с воем ринулась за мной. В темноте я нырнул в кусты и ударился головой о чугунную трубу. Потеряв сознание, я шлепнулся на землю и очнулся только от предрассветного холода.

Перед дверью отца я появился в довольно странном наряде: половина костюма было шпионским, но не хватала тряпок на животе, и он висел мешком.

Отец долго с удивлением меня разглядывал и наконец спросил:.

− Это ты или нет?

− Ну я.

− И что ты здесь делаешь?

− Везу на экскурсию в горы двух москвичек.

− И где они?

− Приедут через два дня.

− А чего так вырядился?

− Надо. Это для дела. Не волнуйся, все в порядке.

− Надеюсь.

За завтраком отец расспрашивал о жизни в столице. Мешая правду с выдумкой, я нарисовал странную картину, в ней заводили психи и полубоги, а остальные блекло отсвечивали. Впрочем, в столице так и есть. Устав слушать сказку, отец махнул рукой и ушел.

− Нас не будет до конца недели, мы на даче, – сказал он на пороге. − Будешь уезжать в Горный, ключ оставь соседке.

− Не подкинешь рублей двести?

− Возьмешь с москвичек. На пятьдесят.