Эстетика бродяг

В обычном виде я вышел за хлебом. Впереди шагала женщина с пузом, я обогнал ее и остановился у киоска печати посмотреть заголовки передовиц. Нет ли каких знаков. Женщина остановилась рядом.

− А я тебя узнала, − услышал я.

Обернулся, передо мной стояла Юля.

− Я тебя узнала, − мягко повторила она, словно макая губы в растопленный шоколад. − Ты тот самый трубадур, который нашел ведерко вина.

Я покосился на ее живот.

− Собираюсь стать мамой, − радостно сообщила она.

− Да, да, − проговорил я. – Вот так встреча.

− Ты обещал позвонить. А ведь я ждала твоего звонка, − вспомнила она.

Я молчал. Но по моему ошалелому виду было ясно, что я тоже хочу что-то сказать, но не могу.

− Знаешь, − опять оживилась Юля, − а я ведь съездила в Париж. Моя сестра вышла замуж за немца. Я гостила у нее в Берлина и оттуда добралась до Парижа. А когда летела обратно, познакомилась с одним журналистом. Он отец моего ребенка. Правда, мы не сошлись характерами и расстались.

Я внимательно слушал и кивал, как ослик.

− Знаешь, я часто вспоминала тебя, − говорила Юля, − ты поселил во мне уверенность, что всё в этом мире возможно. Главное, верить, даже когда нет сил верить.

− А я написал рассказ о том, как ты уехала в Париж, − наконец я произнёс что-то вразумительное.

− Вот как! – обрадовалась Юля. – Если есть желание, заходи ко мне, почитаешь.

Мы обменялись телефонами, я записал её адрес на спичечном коробке.

Москвички приехали, как и договаривались, спустя два дня. В назначенное утро я и Бертран ходили по перрону в ожидании поезда.

− Совсем не помню их лиц, − жаловался я.

− Номер вагона помнишь?

− Третий… Девятый…

− Не волнуйся, я думаю, не так много москвичек будет стоять на перроне и крутить головой, стараясь понять, кто их встречает.

− Посмотрим.

Глядя на окна прибывавшего поезда, я вдруг увидел старика. Я готов был поклясться, что это тот самый старик, который кормил голубей у Царицынского пруда. Старик пристально смотрел на меня в открытое окно. Мой наряд слепого толстяка, кажется, не обманул старика, и он узнал меня. Достав из нагрудного кармана темные очки, старик тоже изобразил слепого и сунул в рот сигарету. Его вагон давно проплыл мимо, а я продолжал пялиться в его сторону.

− Это случайно не они? − толкнул в бок Бертран.

Поблизости стояли две девицы в шортиках и с огромными рюкзаками.

− Вроде, они.

Мы подошли и представились.

− А вы сильно изменились, − недоверчиво оглядывала меня Оля.

− Это я, Слава, это я веду вас горы, поверьте, − как можно тверже проговорил я.

− Мы вам не верим, − испугалась Оля. − Вы кто?

Пришлось отвести девиц в сторону, снять очки и показать обмотанное туловище. Они меня узнали, но это привело их в еще большее недоумение.

− Все нормально, девчонки, − успокоил Бертран. − Слава входит в образ, осенью будем снимать любительский фильм. Хотите и вас снимем.

− О чем фильм? − почти поверили девочки.

− Об ослепшем трубадуре и художнике, он сошел с ума, забывая, как выглядит этот мир.

− Что вы думаете о работах Рене Магритта? Магический реализм, и правда, существует? – спрашивал я, входя в роль, и тут же вспомнил. − А еще…

«За мной следят», − хотел добавить я, но передумал и сказал:

− Давайте не будем терять время. Автобус завтра в семь утра. Надо проверить снаряжение, докупить чего не хватает.

− Нам бы душ принять, − попросила Катя.

Пока ехали на квартиру отца, подружки недружелюбно глазели по сторонам и были так заносчивы, что мы отказались от первоначальной идеи − споить их и затащить в постель. Другого плана не было. Мы пытались импровизировать, но на восьмой бутылке я отключился. Бертран до сих пор был в завязке и как соблазнитель оказался не на высоте.

Утром мы едва не опоздали на автобус. За ночь Бертран понял, что девочки не реагируют на ухаживания, шансов нет, и ехать отказался. В горы москвичек повез я один.

Первые два дня меня развлекала роль бывалого следопыта и балагура, не вызывавшая, впрочем, особого восхищения. Лагерь мы разбили в заливе Катуни, напротив небольшого каменного острова, отделявшего нас от турбазы «Катунь». Здесь было безлюдно, и я наслаждался тишиной. На третий день девицы взбунтовались.

− Жить в палатке вдали от людей это абсурд! − заявила Катя.

− Нам здесь надоело, − сказала Оля. – Пора увидеть что-нибудь другое.

Мне было лень сниматься с места, я только начал облагораживать стоянку. Выложил из камня костровище, выстругал лавку из бревна. За ужином я не к месту помянул сказку о том, как мужик двух генералов прокормил. Девчонки пропустили намек мимо ушей − кормежка была за их счет. Я лишь разжигал костер, готовил еду, мыл посуду, добывал дрова и воду.