Этика Спинозы как метафизика морали

В этом отношении метафизический мотив, или онтологическое априори, полагаемое Спинозой в основание любого действия или поступка, т. е. желание всякого модуса быть (esse), или существовать (existere) оказывается в определенном смысле первичным, приоритетным относительно любых налагаемых на него моральных аппликаций, представляющих в этом смысле уже

вторичную классификацию субстанциальных феноменов. Правда, в теореме 56 ч. III Спиноза, определив желание как сущность, или природу каждого человека, ставит его в зависимость от тех аффектов, которые преобладают в жизненных казусах, сопровождающих существование каждого отдельного субъекта. Тем не менее многообразие аффективных состояний человеческой природы, или разнообразие идей человеческого ума, не препятствует стремлению этой самой природы пребывать в существовании в любом своем качестве, усваивая соответствующую обстоятельствам форму присущего ей бытия. Мы уже отмечали, что присутствие в основаниях человеческого действия неадекватной идеи, придающей поступку отрицательное нравственное качество (злое деяние), ничего не отнимает от позитивного содержания самого аффекта как стремления человека пребывать в своем существовании, даже если это стремление опирается на ложный мотив или неадекватную идею ума. Ведь никакой модус субстанции по своему определению не содержит в себе ничего, что могло бы способствовать его уничтожению (III 5). То же касается и действий тела, которое, кроме того, по своей атрибутивной принадлежности оказывается независимым от любого рода ложных идей.

Индифферентность⁷

поступков людей относительно сопровождающих их мотивов обусловлена, как можно предположить, несомненной позитивностью любого рода действий – модификаций идей ума или динамикой частей тела – поскольку они всегда причастны к некоторому реальному метафизическому (субстанциальному) субстрату, составляющему их природу, или добродетель (virtus). Проще говоря, они есть, или они существуют как явления субстанциального бытия, как модусы того или иного атрибута субстанции, и обладают определенной способностью к действию в соответствии со своей природой, или сущностью (существование у Спинозы тождественно действию). Другими словами, во всем том, что реально происходит или просто существует в пределах субстанции, проявляется некоторая природа той или иной вещи, т. е. выражается ее стремление пребывать в своем существовании, составляющее ее сущность (III 7). Эта «сила существования» имеет своим основанием вечную необходимость божественной природы, а она придает каждому единичному модусу (вещи, стремлению или идее) ту реальную «позитивность», которая составляет ее первичную онтологическую базу. Отсюда следует, что именно такой субстанциальный «остаток», обладая частной (модальной) природой, оказывается нечувствительным к оптическим иллюзиям (неадекватным идеям), порождаемым частным взглядом на универсум и лежащим в основании всякого аффекта. Он представляет собой ту добродетель (virtus) вещи или поступка, которая обладает собственным метафизическим совершенством.

Таким образом, для Спинозы ценностные характеристики всякого морального действия (поступка) имеют ситуационную значимость, исключительно персональны и не обладают специфической формой проявления. Отсюда можно сделать вывод (сам Спиноза от такого заключения воздерживается), что в моральной деятельности для человека не может существовать запретных действий или недопустимых форм поведения, ведь их предметный субстрат (манифестированная телесная модификация) сам по себе оказывается морально неразличимым, другими словами, не допускает нравственной атрибуции. Поэтому моральная квалификация всякого поступка предполагает постоянное обращение к ситуационному контексту, к соответствующему порядку идей, или мотивам, сопровождающим такого рода телесное действие. В этике Спинозы, как и в стоической морали, нет правил поведения, а есть прецеденты, или примеры

определенного типа поведения, его моральные образцы. Точно так же и в той и в другой концепции нельзя в действительности говорить о наличии каких-либо однозначных и объективно удостоверяемых свидетельств нравственной жизни⁸.

Мы уже отмечали, что в схолии к теореме 4 ч. V «Этики» Спиноза допускает возможность некоторого рода безразличия даже наших влечений (appetitus) относительно активности (agere) или пассивности (pati)⁹.

6.5.2. Проблема адиафории телесного действия