Этика Спинозы как метафизика морали

Почему Бог мог и даже должен был стать причиной поступка, вернее, проступка Адама? Во-первых, в системе мира у Спинозы всякое

действие, осуществляемое любым модусом субстанции, каковым является и человек, берет свое начало из абсолютной природы Бога (субстанции) как первичной причины всего сущего, которое «без Бога не может ни существовать, ни быть представляемо» (I 28 схолия). Во-вторых,

говоря языком традиционной метафизики, которым в данном случае пользуется Спиноза, началом всякого возможного (контингентного) сущего может быть только актуально сущее (субстанция или Бог), отсюда «вещам присуще не больше реальности, чем сколько ее отпущено и фактически им уделено божественным разумом и божественным могуществом». Добродетель же всякой вещи или действия, как мы уже отмечали, представляет собой нечто действительное — природу, сущность и позитивное содержание всякого поступка. Спиноза полагает, что в нем проявляются сила и могущество Бога

¹³. В греховном деянии Адама, несомненно, содержится нечто позитивное или действительное, или, как говорит Спиноза, свойственная ему добродетель (virtus), источником и причиной которой является Бог, ведь субстанция, или Бог, является подателем (причиной) бытия для любого сущего. Сравнивая эту добродетель, содержащуюся в греховном действии Адама, с другими, более достойными поступками, мы обнаружим в ней определенное несовершенство, в то же время она окажется совершеннее многих других видов бытия, например камней и животных. Таким образом, грех, составляющий несовершенство (лишенность) бытия, не может состоять в чем-то таком, что обозначало бы некую реальность. Очевидно, что данное рассуждение Спинозы о природе греха, во-первых, опирается на идею об иерархии совершенств среди всех творений природы, где человек, даже совершая греховные деяния, все равно превосходит всякую тварь достоинством своей свободной воли, во-вторых

, здесь в полной мере воспроизводятся топики христианской онтологии добра и зла, где всякое сущее в той мере, в какой оно причастно к бытию, не просто обладает благом по своей природе, но и метафизически представляется как некое благо, само по себе обладающее несомненным совершенством¹⁴. Но если речь идет о злых деяниях, то в них существует, лучше сказать обнаруживается, нечто такое, что придает им названное отрицательное качество. Можно ли их причислять к какому-либо виду сущего? Ответ на этот вопрос дает другое письмо Спинозы.

В другом своем письме (23) к Виллему ван Блейенбергу¹⁵ Спиноза повторяет высказанную им мысль о том, что Бог может считаться причиной «всего, обладающего сущностью, что бы это ни было». В то же время все то, что обладает формой зла, заблуждения или преступления, не выражает сущности, поэтому нельзя сказать, что Бог был причиною всего этого. Обращаясь к хрестоматийному примеру злодейства – убийства Нероном своей матери (как известно, к этому был причастен стоик Сенека, воспитатель Нерона¹⁶), Спиноза подтверждает мысль предыдущего письма (19) о содержащейся в каждом действии добродетели (virtus). При этом высказываемая им мысль имеет парадоксальный характер – матереубийство Нерона, если оно заключает в себе нечто положительное, нельзя рассматривать как преступление, поскольку и «Орест совершил – с внешней стороны – тот же поступок и так же имел намерение убить мать». Но Ореста не обвиняют в этом, по крайней мере так, как Нерона. В чем же тогда состоит преступление Нерона? «В том, что поступком своим он выказал себя неблагодарным, немилосердным и непослушным», а «эти свойства не выражают собой никакой сущности, а потому Бог не мог быть причиной их, хотя он был причиной действия и намерения Нерона».