Эва Эвергрин и проклятие великого магистра

Майка тревожно теребила свои длинные волосы, но в конце концов кивнула. Я с облегчением перевела дух. Майка подтолкнула стрелки часов к полуночи.

Все шестеренки в часах заскрежетали. Стрелки двигались все медленнее, медленнее… По воде побежала рябь…

Наконец тиканье смолкло. Циферблат под ногами перестал дрожать. В лунном свете возле полуночной отметки блеснула медная ручка – я ее раньше не замечала. Майка потянула за ручку и откинула крышку люка.

– Идите за мной! Здесь очень темно. Магистр говорит, это для лучшей сохранности.

Из люка повалил густой туман. Мы замерли у края. Уголек заскулил и снова зашелся сухим кашлем, выплевывая пепел, будто надеялся, что огонь прогонит внезапный холод.

– Осторожней на лестнице! – Майка подобрала подол кружевного платья и босой ногой нашарила ступеньку. – Идем! Вы же не боитесь?

Люк зиял, словно пасть ночного дракона. Обломанные ступеньки – будто острые зубы.

Мы с Конроем, Шарлоттой и Дэви нерешительно переглянулись.

Я стиснула кулаки, так что ногти впились в ладони, и шагнула вперед:

– Конечно не боимся!

Глава 25

Погребенные заживо

Майка уже исчезла в темной глубине. Я подождала секунду-другую – на случай, если она внезапно завизжит и ее съест какое-нибудь чудище, но слышала только шлепанье босых ног по каменным ступеням.

Конрой пробормотал:

– Замечательно, давайте все полезем в кромешную тьму. Отлично придумано, я в восторге!

У меня сердце сжалось. От страха я словно примерзла к месту, но нам необходимо было увидеть, что там, внизу. Оглянулась – Конрой тоже застыл, как будто, если увидит, ему наконец придется поверить в вину Гроттеля. И Дэви с Шарлоттой настороженно смотрели вниз, хотя их щеки снова чуточку порозовели. Я понимала, что моим друзьям страшно. Что, если они найдут своих родителей? Или… не найдут?

Придется мне идти первой.

Шаг за шагом я спускалась по лестнице, вырубленной в камне, и вокруг один за другим загорались бледные зеленоватые огни. Вот я одолела последнюю ступеньку и оказалась в длинном узком зале. Здесь было очень холодно – я как будто в ледяную воду нырнула. А когда глаза привыкли к темноте, я и вся словно заледенела.

Длинные ряды прямоугольных каменных плит вроде кроватей уходили в темноту. На этих каменных ложах вытянулись неподвижные фигуры. Я сперва думала, это статуи, как в том зале наверху, но потом разглядела, что они дышат.

Они живые!

Холод пропитал меня до костей. Я не могла вдохнуть. За спиной ахнули Шарлотта и Дэви. Я покачнулась. Уголек, упираясь лапами в землю, прижался к моим ногам, не давая упасть.

– Что… Что здесь творится?

Конрой в ужасе вытаращил глаза, и я наконец поверила, что он правда не знал, чем занимается Гроттель. Мы с ним никогда не ладили, но я не хотела, чтобы он оказался таким же, как его дядюшка.

Дэви спросил:

– Сколько же здесь людей?

Майка нахмурилась:

– Довольно много…

Не сосчитать.

Конрой задумчиво смотрел на Майку, словно и видел ее, и не видел.

Я тронула его за плечо.

Он дернулся:

– Что?

Я спросила:

– Ты как?

– Да просто… Дядя Хаято… Он мне как отец. Тяжело поверить, что он ничего мне об этом не рассказывал. – Голос Конроя сорвался. – Он и есть Магистр, о котором говорит Майка, да?

У меня комок застрял в горле.

– Может, он тебе не рассказывал, чтобы… тебя защитить?

Конрой посмотрел на меня, и мне впервые в жизни показалось, что мы с ним заодно.

– Но зачем ему все это? Почему так?! Он же себя погубит!

– Я тоже не понимаю, – вздохнула я. – Все статуи в той комнате изображают Майку, как будто Гроттель старается собрать ее заново, вроде сломанной головоломки… Но почему?

Конрой мучительно свел брови:

– Давайте выведем отсюда Майку и всех этих людей. – Потом его голос зазвучал мягче, словно Конрой говорил сам с собой. – Я хочу… Дядя Хаято должен за это ответить.

Что тут можно сказать? Не наколдуешь ведь такие слова, чтобы облегчили его боль. Я молча положила руку на его холодное, застывшее плечо.

– Я вот думаю, – тихо проговорила я, глядя, как Майка подходит к вырубленной в камне полочке, где стоят разные зелья, и перебирает флакончики, словно здоровается с давними друзьями. – Почему ты одна в сознании?

Девочка быстро обернулась и горько скривила губы.

– Магистр заставляет меня следить за тем, чтобы они не просыпались. Говорит, от моих зелий они спят крепче.

Она повела рукой, показывая на свои флаконы.

А над моими эликсирами Гроттель насмехался, хоть они и помогали против Разрушителя. Может, он испугался, что я изучаю ту же разновидность магии, что и Майка? И смогу противостоять его замыслам?

– Я думаю, Гроттель каким-то образом испытывает на Майке волшебную силу, которую копит в проводнике, – сказал Дэви, хмурясь. – Иначе никак не объяснить. Ну и, как Майка сказала, он ее заставляет держать остальных в сонном состоянии.

Я коротко кивнула и подошла к ближайшему каменному ложу. Там, сложив руки на груди, лежала женщина чуть постарше моей мамы.

Я тронула ее за плечо:

– Эй! Вы слышите меня? Проснитесь!

Майка оттащила меня. Длинные ногти больно впились в мою руку.

– Прекрати! Нельзя их будить!