Евангелие от Магдалины. Тетрада Фалло

— Ну что? — улыбнулась я. — Устал?.. Ну все, поехали отсюда!

Я решительно подошла к кабине... Куда это водитель наш задевался? Я отпахнула дверку — и отшатнулась. В кабине полулежали Цыпа и Сиротка. Цыпа, откинувшийся на спинку, был абсолютно белый, дышал прерывисто, пот на его лбу был уже размером с горох. Но, как истинный джентльмен, Цыпа слегка приподнялся — точнее, лишь обозначил это — и светски улыбнулся.

— Похоже, нам пора сделать укольчик! — галантно пояснил он.

На коленках у Сиротки сверкала никелированная коробка. Тихо брякая, Сиротка осторожно вынула ампулу — и вдруг та хрустнула в ее руке и потекла по пальцам.

— Последняя ампула сломалась! — почему-то шепотом произнесла Сиротка.

Цыпа откинулся на спинку и еще больше побелел. Потом он начал дрожать... в этом-то зное!.. Вот и смерть пришла?

Рядом со мной появился Митя.

— Сколько он... еще продержится? — шепотом спросил Митя.

— Минут десять! — всхлипнула Сиротка. По краям хорошенького носика побежали слезки.

Митя обернулся. Та осыпающаяся дорога, по которой мы прибыли сюда, возвращалась в пустыню.

Прямо под нами, под обрывом лежала долина, к ней спускались узкие ступенчатые террасы. На каждой ступени росло разное. Вон желтизна уже срезанных колосьев (срезание колосьев ассоциируется с расчленением Осириса), ниже ступень — ярко-зеленая (Осирис, прорастающий после смерти колосьями)... Следующие ступени уже видны не были, и только на дне бездны светились крохотные белые дома. Митя подал Сиротке руку и помог ей вылезти из кабины.

— Апоп? — Митя нашел его взглядом. — Спустишься?

Помню, как он нас мчал куда-то по своим горам!

— Почему всегда я? — яростно вскричал Апоп.

Ну ясно... Нынче у него другие функции.

— Я не боюсь! — прохрипел Апоп. Взгляд его вонзился в бедного Цыпу. — Я его... ненавижу!

Ну что ж... и ненависть иногда бывает полезной! Апоп гордо отошел. По лицу Цыпы бежали быстрые судороги.

Митя прыгнул в кабину и повел рычаг. Цыпа открыл глаза и, улыбнувшись, поднял руку к виску:

— Штурман на месте!

Митя, привстав, пытался что-то увидеть из кабины, но было видно лишь только две ближайшие плоские террасы, а дальше — провал.

— Нормально! В этом поле и прорастем! — сказал Митя.

Я взяла его за локоть.

— Но не надейся, что от меня смоешься! — сказала я.

— Я и не надеюсь! — улыбнулся Митя. Потом отобрал свою руку и закрыл дверцу.

Машина клюнула носом вниз.

Спрыгивая с очередного обрыва, я поняла, что такое «террасное земледелие», а также «кросс по пересеченке»!

Грузовик стоял поперек дороги почти целый — только было высажено лобовое стекло. От нее уходили пыльные борозды с каплями крови... Шли? Ползли?

Ушел-таки?! Я схватила его пульс. Да, похоже, в Египте всерьез верят в загробный мир и не считают нужным препятствовать уходу туда! Цыпу с Митей свалили на койки, даже не перебинтовав, — и все благополучно исчезли. Хлопотали только мы с Сироткой. Я стала ритмично надавливать Мите на запястье, и вдруг пульс откликнулся, забился сильно и часто, слегка даже отталкивая мой палец. Не ушел!

У соседней кровати над запрокинутым Цыпой хлопотала Сиротка — достала из никелированной коробки шприц, ампулу инсулина, который вдруг каким-то чудодейственным способом нашелся-таки в коробке. Заметив, что я заметила, Сиротка гордо повела пальчиком: ну и что? А ничего! Я посмотрела на бедного Митю, снова закрывшего глаза. Надо бы ему сделать поддерживающий укол глюкозы. Бежать в ординаторскую! И тут я нащупала в нагрудном кармане ампулу глюкозы и одноразовый шприц, оставшийся еще с парохода, когда я ходила в медчасть к Мите. Оказывается, и в таких ситуациях бывает счастье! Сиротка вкатила наконец своему Цыпе инсулин, и его посмертная маска медленно-медленно снова превращалась в лицо. Вдруг Сиротка вздрогнула. Я обернулась. В палату, где до этого мы были лишь вчетвером, входили, улыбаясь, Март и СН. Жрецы прибыли! Март взял мое лицо в руку и оттолкнул. Я упала.

— Но поделикатней же! — с болью воскликнул СН.

Еще не встав, я услышала тихое змеиное шипение.

Март разматывал скотч. Я кинулась к Мите, но на пути моем, подняв умоляющим жестом ладошки, встал СН.

— Да пойми ты! — проникновенно заговорил он. — Куда теперь Митьке деться? Судьба! И лучшего момента, пойми, в его жизни не будет! Сам погиб, а товарища спас! Я всегда в Митьку верил!

Неужели это слеза? Лысый и потный, с открывшимся гладким животиком, СН буквально сиял... наш Сет, бог зла, наш маленький бегемотик!

Март размотал скотч и поднес к Митиному лицу.

— Ну погодите же! — вдруг звонко выкрикнула Сиротка, при этом давая понять, что она может крикнуть и громче, и тогда все прибегут. — Ну нельзя же так! — Она глянула на меня. — Это же бесчеловечно, в конце концов!

СН остановил руку Марта и глянул на Сиротку.

— Короче! — рявкнул он.

— Ну давайте хоть... так сделаем. — Она нерешительно вынула из своей коробки еще шкалик инсулина... Оказывается, у нее запас!

Да-а... молодец! Заранее придумала? Укол инсулина так же смертелен для здорового, как спасителен для больного. И если сделать его здоровому, то его может спасти только... то.