Exemplar

Сие да разумейте относительно свойств воли, а не относительно преподания благодатных Божьих даров, но подобно тому, как Христос был в Отце сообразно воле и действиям, так и наша воля и наши дела должны пребывать, сообразно Христу, во Отце[1013]. Мы имеем Сына от Отца, Ему во славу, на утешение нам. И нам неведомо, как Отец сущностным образом находится в Сыне, но мы имеем чрез Сына путь ко Отцу и в Нем, вечном Сыне, познание Отца, как Он изрек Сам, обращаясь к Филиппу: «Разве ты не веришь, что Я в Отце, и Отец во Мне?», и еще в другом месте: «Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела»

[1014]. И мы остаемся в Христе, в Его, вечного Сына, прекрасном образе преображаемся от славы во славу в тот же образ[1015]

. Посему, кто в ложной приверженности к каким-либо чувственным вещам уничижит Христа Иисуса — достойного Сына [Божия] и Богородицы Девы — и утратит в ложном свете, тот не придет ко Отцу[1016]. Сие вполне подтверждают все насыщения, все узрения, все уразумения, всякий свет, всякое различение. Если кто-нибудь умалит пред нами Христа, все будет ложным, сколь бы великим и разумным оно ни казалось, ибо через посредство возвышенных, таинственных, утонченных и ловких суждений привходит нежданная, враждебная, вызванная ядами смерть для христианского порядка и подлинной жизни

[1017]. Но вот каково свойство божественного света и свидетельство истинной благодати — сие возвышает и возвеличивает достойного Сына Божия и Его порядок в наших умах. Сие происходит вот из чего: чрез Него наши дела становятся плодотворными, и с Ним и в Нем обретается наше вечное блаженство.

А посему, мои от всего сердца любимые чада, коих я избрал себе среди всех остальных и посвятил в служение моей худости милостивому, праведному сердцу Иисусову, если вы ему захотите последовать, — ах, горячо любимые мной, распрощайтесь, эй, распрощайтесь изнутри и извне со всем иным [Богу] и склоните ваши рамена под Иисусово бремя в радости и в страдании! Коль праведная длань может послать тесноту, страдания и горести, то и милостивое сердце способно подать сладостное утешение и дивную любовь. Да благословится теснота в страдании и поругании, и все, что нам может позволить познать любезного Возлюбленного, Иисуса Христа, Сына Божия и Богородицы Девы, и Его сделать своим! Если мы отвели себе время вместе с Петром, если нас отвергает вместе с Лазарем мир, если мы стали твердыней для диавола, наподобие Иова, которую он захочет взять приступом, если мы, добрые люди, будем сором для этого мира, коль скоро Бог того пожелает, как Он устроил для Павла, так что его избегали апостолы, ибо не доверяли ему[1018]

, — то что же нам из-за этого омрачаться? Нет, мои дорогие, нет! Воистину, да не будем! Иов, Товий, Давид — все они прошли этой тропой. Да и святой Афанасий страдал, словно весь мир поклялся его умертвить[1019].

Сие я пишу не потому, что когда-либо имел угодное Богу страданье, но, скорей, оттого, что божественная любовь меня понудила и заставила, чтобы я подставил свои рамена под бремя, которое нынче лежит или еще ляжет на вас, дабы оно стало тем легче для вас и мы вместе сумели его понести. Да не посылает нам, Своим, Бог никогда доброго дня или часа, кому Он предопределил быть подобными образу Своего Сына[1020]. Чада Божии и мои дорогие, будем мужаться, да укрепятся наши сердца! Что бы ни случилось, мы не одни, большая часть тех, кто обретается при небесном дворе, суть наши друзья. Возведите, возведите ваш разум в чудный, прекрасный град, небесный Иерусалим. Ах, как сердечно и радостно обнимают [там] тех, кто здесь обретался в страдании! Мы отвержены миром? Зато дружелюбно приняты Богом![1021] Мы — посмешище для людей? Зато радость для ангелов! У нас нет в этом времени ничего своего из любви к чести и славе Христовым? Зато небо полностью в нашем владении! И если диавол может нас искушать и печалить, то втайне может заступиться за нас божественный, вечный Возлюбленный, Иисус Христос. Знайте, дорогие, чем скорбней здесь ради Бога, тем радостней там вместе с Богом. Чем тут, в страдании, дальше от утешения, тем там, в вечной радости, дальше от всякой печали.