Фаина Федоровна

–Откройте рот, – сказала я и навела на лицо Мартынова рефлектор. Отражённый от лампы луч мазнул по его глазу, и я увидела в коричневой радужке золотые искры. Сноп жёлтых молний! Господи, какой парень! И имя у него замечательное – Володя. Рука со шпателем у меня моментально вспотела, по щекам разлился внутренний жар.

–Э-э-э… Меня всегда тошнит от этого… – Мартынов показал на шпатель.

–Я осторожно, – сказала я и ловко ухватила его под подбородок.

Многие люди жалуются на повышенный рвотный рефлекс, но я знала секрет, как рефлекса избежать. Нужно давить не на заднюю, а на среднюю, более податливую поверхность языка.

–Откройте пошире рот!

Мартынов засипел: «А-а-а-а!»

–Передохните.

Никакой ангины у него не было, но слизистая оболочка глотки пылала, и можно было полагать, что также пылает и гортань.

–Вот вам гортанное зеркало, – Фаина уже несла мне в тазике зеркало для осмотра гортани и кучку марлевых салфеток.

–Не надо, Фаина Фёдоровна.

Я смотрела парню в его солнечные глаза, а сама размышляла. Гортань так просто не увидишь. Чтобы её осмотреть нужно взять марлевой салфеткой язык больного, вытянуть его наружу, а другой рукой аккуратно подвести подогретое, чтоб не запотело, круглое зеркало на длинной ручке под маленький язычок нёба. Гортань тогда видна отражённой в зеркале. Манипуляция эта требует сноровки от врача и терпения от больного. Но как я сейчас применю эту пытку к Володе? Он же меня возненавидит.

–И масло в гортань вливать не будете? – Фаина Фёдоровна стояла возле меня немым укором.

–Не буду.

Я приняла решение. Терапевты ведь лечат ларингит и без осмотра гортани.

–Если не боитесь уколов, дам вам направление в процедурный кабинет. Сделают «горячий укольчик», осиплость пройдёт быстрее. «Горячими» назывались у больных внутривенные инъекции хлористого кальция. В конце введения больные ощущали сильный жар во всём теле, но он быстро проходил.

–А если боюсь?

–Тогда просто таблетки и полоскание.

–А больничный? – Мартынов перестал улыбаться.

–Вы кем работаете?

–Инженер в проектном институте, – громко сказала Фаина Фёдоровна. Инженер тогда была весьма престижная профессия, инженеров было много. Но проблема была в том, что больничные листы по поводу острого ларингита полагалось выдавать только людям «голосовых» профессий: учителям, певцам, лекторам.

–Жаль, что вы не артист.

–Я и спеть могу и станцевать, если что! – просипел Мартынов.

Чёрт возьми, ведь это был первый и чуть не единственный случай, когда я воспользовалась своим служебным положением.

Я могла написать в карточке Мартынова диагноз: «ОРВИ, осложнённое острым фаринго-ларингитом». В этом случае больничные листы полагалось выдавать всем, но только при температуре выше тридцати семи и одной десятой градуса. И это, как я думала, было недалеко от истины. Пил холодное, заболело горло… А при ларингите горло действительно очень болит…

–Температуру надо измерить,– сказала я. -Пересядьте на кушетку.

Я не смотрела на Фаину, но слышала, как она встряхивает градусник.

Пока я принимала следующего больного, я спиной чувствовала Володино присутствие. Чтобы проверить себя, я обернулась. Он сидел на кушетке с градусником подмышкой, закинув ногу на ногу, и с улыбочкой посматривал по сторонам.

–Тридцать семь и два, – сказала Фаина Фёдоровна через пять минут, положив градусник на стол.

–Ну, вот видите. – Я строго посмотрела на цветущего Вову. -Больничный на три дня, рецепты, полоскание горла. И жду вас на повторный приём, – я тоже, наконец, улыбнулась и посмотрела в календарь, – в четверг.

Мартынов сделал шутливый поклон, взял бумажки и играющей походкой вышел из кабинета. Я машинально взяла в руки термометр. Температура Мартынова была тридцать шесть и семь.

–Зачем вы меня обманули? – спросила я Фаину, когда за ним закрылась дверь.

– Вы же сами смотрели на него, как лисица на сыр. Вам же ужасно хочется, чтобы он пришёл снова.

–Не обманывайте больше, – сухо сказала я.

Она надулась и стала похожа на старую, сердитую крыску. Щёчки у неё покраснели, носик вспотел, а седые бровки над круглыми глазами возмущённо вздыбились.

–Между прочим, если хотите знать, у него этот ларингит от того, что он острого перца наелся. Вот у него горло-то всё и красное. Старый трюк! А меня не проведёшь! Смотрите, какая у него амбулаторная карта: то у одного врача на больничном, то у другого…

Я разозлилась.

–Вот он придёт через два дня, я посмотрю голосовые складки, и всё и увижу. А так… – я посмотрела на неё со своего места, но как бы свысока, -Вы совершенно правы. Мартынов мне понравился. Зовите следующего больного.

–Тут ещё надо посмотреть, понравились ли вы ему, – ворчливо сказала моя медсестра. Но вскоре она опять повеселела. Очевидно ей тоже понравилось, что я не стала скрывать, что она меня «раскусила».

Однако в то же самое время, когда я решала вопрос с выдачей больничного листа Мартынову, в начальственных сферах по поводу моей персоны состоялся серьёзный обмен мнениями.