Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том I

И, наконец, – самая сильная, самая страшная из Девяти – Блодугхадда, «Кровавовласая» – с длинными красными волосами и акульим хвостом. Она вселила в меня наибольший страх – ибо если в ее сестрах чувствовалось равнодушие природной стихии, то это было существо, чьей страстью было охотиться, терзать и пожирать. Старшая из сестер, она властвует над тайнами крови и над реками, впадающими в море, – кровеносной системой Земли.

Все это я узнал много позже – а тогда, разинув рот, смотрел, как все Девять одна за другой выбираются на сушу, пока их хвосты превращались в человеческие ноги. Не стесняясь наготы, они подходили к Сигурдасону, а тот с поклоном подносил чаши с кровью морским богиням. Те жадно выпивали и подходили к телам сетлеров. Острые зубы вонзались в человечье мясо и морские демоницы, чавкая, пожирали кусок за куском.

Первой насытилась Бледугхадда. Потянувшись всем гибким сильным телом, она обернулась к пастору. Ударом когтистой лапы она разорвала одежду на его груди, повалила на землю и уселась сверху. Она похотливо стонала, раскачиваясь на покорном жреце, а с двух сторон ее ласкали губы и руки разоблачившихся жриц.

Одна за другой Девять сестер заканчивали свою трапезу и вразвалку подходили к людям. Выбор каждой мог пасть на любого – и никто не смел отказать. Только Картрайт, в силу каких-то привилегий обладая правом выбора, разоблачался перед красавицей Хеминглеффой. Засмотревшись на ее совершенное тело, я пропустил момент, когда выбрали меня самого. Страшный удар сбил меня с ног, и сверху навалилась черноволосая Хрённ. Когтистые пальцы разрывали на мне одежду, расцарапывая в кровь тело, а кожа была холодна как лед.

Престон прервался и виновато посмотрел на меня.

– Мы с вами взрослые люди, – сказал он. – Вам ведь и так понятно, что было потом?

Я кивнул, поморщившись – мало того, что я имею дело с сумасшедшим, так еще и обуянным нездоровыми фантазиями. Впрочем, что еще ждать от человека столь плебейских занятий?

– Наутро мы двинулись обратно, – продолжал Престон. – Едва мы поднялись на борт «Скессы», как Картрайт позвал меня в свою каюту. Когда я входил, я увидел, как от моря вновь поднимается туман, подобный тому, что окутал море при нашем прибытии.

Капитан достал из шкафчика бутылку и стаканы, налил себе и мне. Я выпил виски как воду – вчерашнее наваждение отступило, и я до сих пор не мог поверить в то, что видел.

– Надо поговорить, Томас, – хмуро произнес дядя.

Мне и по сей день становится дурно, когда я вспоминаю его рассказы. Картрайт говорил о древнем культе, берущем начало со времен неандертальцев и посвященном тем, кого спустя тысячи лет отважные викинги назовут Морским Великаном Эгиром, великаншей Ранн и их Девятью дочерями.

Еще языческие конунги боролись с их почитателями, еще больше усердствовали христианские владыки, но тщетно – поклонение морским богам сохранилось. Одни их почитатели затаились в Исландии, укрывшись среди духовного сословия, другие бежали на запад. Несколько веков почитатели Девяти Сестер верховодили в норвежских поселениях в Гренландии, пока, под давлением церкви, их не изгнали вон. В отместку северные колдуны наложили проклятие – ни один гренландец больше не поймает ни одной рыбы. Из-за этого норвежская колония в Гренландии вымерла к пятнадцатому веку.

Изгнанники бежали – кто назад в Исландию, а кто дальше на Запад. В Винланде потомки изгнанников, продолжая почитать своих страшных богов, пробирались все дальше вглубь девственного материка. Когда норвежский король попытался разузнать что-либо о поселенцах Винланда, посланная им экспедиция погибла, оставив лишь надпись на Кенсингтонском камне, предупреждавшую о древнем Зле.

Культ этот дожил до времени, когда в Новом Свете стали появляться европейские колонисты. Картрайт сделал несколько туманных намеков, что предания о Винланде не забывались никогда, что среди переселявшихся в Америку скандинавов и англосаксов были и те, кто хранил древний культ.

Лучше всего традиция сохранилась на побережье – в Канаде и в Новой Англии. Взамен за поклонение, Девять Сестер дарили своим почитателям рыбу и морского зверя, а порой, в знак особого благоволения – и свою любовь. И мне теперь, как и всем на «Скессе», придется ублажать капризных и жестоких морских богинь.

Картрайт соблазнял меня перспективами приобщения к древнему культу, говорил как щедры Девять и их мать Ранн. Рассказывал он и как они страшно карают отступников, говорил, что после обряда назад дороги нет. При этом он подливал мне стакан за стаканом, и я пил, стремясь хоть немного избавиться от страха. Утром дядя сунул мне бумагу и ручку – и я, не глядя, подписал ее. Как оказалось позже, это был контракт, согласно которому я ближайшие пять лет буду работать в команде «Скессы».

Когда мы сошли на берег в Сент-Джонсе, выгодно продали всю нашу добычу и месяц кутили по всем окрестным кабакам – я решил, что моя судьба не столь уж и плоха.