Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том II

Церковь была единственной мало-мальски добротной постройкой в селении. Камни собирали со всей округи, вплоть до границы леса. А женщины смазывали их известью и глиной, укрепляли дёрном. В церкви они пережидали ураганы и особенно холодные ночи. Каждому полагалось отдавать часть добычи в приход. Саймону этот порядок не нравился. Тем более что отдавать было нечего – самим едва хватало на жизнь. Но раз живёшь в общине, будь добр соблюдать её законы.

Из темноты за открытой дверью доносилось хриплое пение отца Бернарда. Саймон не стал заходить, сел на траву, положил голову на холодные камни. Шум не отпускал, Саймон стиснул виски ладонями. Нужно уходить отсюда. Он сегодня же обсудит это с Эрин. Вдруг ночью океан заберёт его? Или её, что гораздо хуже.

Священник не торопился заканчивать службу. Шум слышали все. И все знали, что он означал, поэтому молились. Как будто молитвы помогали.

Отец Бернард перешёл к исповеди. Саймон почувствовал, как внутри вскипает отчаяние и злость. На самого себя. Если бы тогда они не сожгли знахарку, то и шум не пришёл бы. Он поднялся и быстро зашагал прочь. Ветер с океана волнами гнул вереск под ногами. Он побежал. Дышать становилось всё труднее, хотелось рыть землю руками и сунуть в яму голову, чтобы заглушить ненавистный шум. Вместе с дыханием вырывались хрипы.

Когда крест на крыше церкви скрылся из виду, Саймон остановился. Он стоял на краю дубовой рощи. Солнце пронизывало кроны, играя на кривых стволах. На земле лежали камни, стояли кресты из тонких веток. Он прошёл мимо огромного валуна. Саймон вспомнил, как тащил его вместе с Бэйлом из оврага. В тот день хоронили старосту.

Вот здесь покоилась Бэт и многие другие, кого унёс голод прошлой зимой. Могилы им копали уже после того, как сошёл снег, и земля оттаяла. Саймон повернул к небольшой поляне, остановился у куста ракитника. Он уже отцвёл, сухие жёлтые лепестки покрывали маленькую насыпь.

Саймон сглотнул подступивший к горлу горький ком и опустился на колени. Шум отступал, уползал, теперь Саймону казалось, что где-то рядом просто бежит река.

Он не знал, сколько времени просидел у насыпи под ракитником. Со стороны океана небо покрыла хмарь, и солнце путалось в ней. Саймон встал, кинул последний взгляд на могилу и побрёл назад.

***

– Ты пропустил службу, – ладони Эрин дрожали на коленях. Она сидела на досках, застеленных мешковиной, и смотрела в пол. – Отец Бернард раздавал суп. Тебе бы поесть.

– Я был в море.

– Но Бэйл пришёл! – вскинулась Эрин. – Ты снова ходил на кладбище, – помедлив, добавила она, ладони вновь опустились на колени.

– Ходил.

Саймон подошёл и сел рядом, посмотрел на её лицо. Щёки ввалились, над большими голубыми глазами нависли белёсые брови. На бледной коже появились серые пятна.

Голод не отпускал уже несколько дней. Он вновь порождал страх. Саймон боялся всего: завтрашнего дня, моря, шума в голове, ночных шорохов, но больше всего себя.

В прошлый раз, когда страх овладел ими до безумия, они сожгли знахарку. И он шёл впереди, рыча и скалясь, выкрикивая проклятия ей в лицо.

– Мы поступили правильно, – сказала Эрин. – Так говорит Отец Бернард. Но ведьма мстит нам. Поэтому мы должны молиться ещё усерднее, Саймон, понимаешь? Все вместе! Но ты не веруешь! – она говорила быстро, слова вязли в шуме, словно в болоте.

– Она помогла нам. Вспомни.

Знахарка вылечила их дочь, когда та подхватила лихорадку две зимы назад. И ногу Саймона, после того как он напоролся на морского ежа.

– Что с того? Она была ведьмой, Саймон. И Господь наслал на нас те беды из-за неё.

Саймон вспомнил прошлую зиму. Она истязала их холодом, ветром и голодом. Немногие дожили до весны. Их дочь не дожила. Он сжал кулаки.

– А теперь она мстит! Насылает этот шум и зовёт в океан! – Эрин повернулась к нему боком, продолжая смотреть в пол, выложенный дёрном.

Саймон начинал злиться. На неё, на себя, за то, что больше не узнаёт в ней своей жены.

– Хватит, – тихо сказал он.

Но Эрин говорила всё быстрее:

– Проклятая ведьма забрала нашу дочь. Она положила глаз на неё, когда лечила лихорадку. Ходила сюда, как к себе домой, – слова сливались в мычание. Эрин наклонила голову и тёрла худыми пальцами шею. – А ведь до неё, вспомни, как хорошо мы жили! Всегда была еда и зимы были гораздо теплее.

Это не так. Бывали гораздо холоднее. Просто тогда он был один, он был сильнее и ему нечего было терять. Некого.

– Хватит, – прорычал он.

Саймон вдруг представил, как душит её, и это не показалось ему чем-то ужасным. Он стиснул челюсти, наклонился к ней и прошептал:

– Эрин, нам нужно уходить отсюда. Уходить от моря, ты понимаешь? Я не знаю чьё это проклятие, несчастной знахарки или божье, но мы все погибнем. Там, в роще шума почти нет, может, если уйти ещё дальше…

Эрин подняла на него свои грустные влажные глаза. Теперь он видел знакомые черты.

– Вряд ли у меня хватит сил дойти хотя бы до рощи, – она уткнулась головой ему в грудь.

– Я понесу тебя, если нужно, – Саймон не собирался сдаваться.

– Прошу, сходи к Отцу Бернарду. А я пока лягу, обсудим это с утра. – Эрин сползла с его груди.