Фантомный бес

— Пока позволяют. А мы не возражаем. Дело в том, что Эде готов помогать нам в наших нелегких телодвижениях. Он кумекает в них не меньше нас. А то, гляди, и поболее.

— Ну что ж, очень рад! — Эйнштейн протянул руку.

Здоровяк Теллер пожал ее мягко, но с достоинством.

— Эде лет на десять младше меня. В берлинскую вашу компанию попасть не успел. Зато у Бора в Копенгагене побывал.

— Ну так! — хмыкнул Эйнштейн. Он заметно потеплел, от хмурости следа не осталось. — Лучшей визитной карточки не придумаешь.

— Спасибо, дорогой профессор! — звучно произнес Теллер.

— Стало быть, будем общаться, — заключил Эйнштейн.

— Я на это надеюсь, — сказал Силард. — Тем более что черновик письма мы привезли.

— Какого письма? — удивился Эйнштейн.

— Вашего письма президенту, — твердо заявил Силард.

— Хмы-хмы, — сказал Эйнштейн и смастерил унылую рожу.

Они уселись за садовым столиком в тени. Силард начал разговор почти агрессивно. Самонадеянный Теллер тоже в карман за словом не лез. Вдвоем они насели на профессора. И тот понял, что возражать смысла нет.

— Давайте письмо, я посмотрю. — Лицо Эйнштейна сделалось спокойным и сосредоточенным.

Силард положил на столик два листика бумаги. Эйнштейн, утонув в креслице, внимательно их прочитал:

«…августа 1939.

Ф. Д. Рузвельту,

Президенту Соединенных Штатов,

Белый дом. Вашингтон.

Сэр!

Некоторые недавние работы физиков, которые были сообщены мне в рукописи, заставляют меня ожидать, что элемент уран может быть в ближайшем будущем превращен в новый и важный источник энергии. Некоторые аспекты возникшей ситуации требуют бдительности и в случае нужды быстрых действий со стороны правительства… Это новое явление способно привести к созданию исключительно мощных бомб нового типа. Одна такая бомба, доставленная на корабле и взорванная в порту, полностью разрушит весь порт с прилегающей территорией… Соединенные Штаты обладают малым количеством урана. Ценные месторождения находятся в Чехословакии. Серьезные источники — в Бельгийском Конго. Ввиду этого положения, не сочтете ли Вы желательным установление постоянного контакта между правительством и группой физиков, исследующих проблемы цепной реакции в Америке?.. Мне известно, что Германия в настоящее время прекратила продажу урана из захваченных чехословацких рудников. В Берлине тем временем повторяются американские работы по урану. Искренне Ваш Альберт Эйнштейн».

Эйнштейн вздохнул, достал из разреза свитера вечное перо, отвинтил колпачок, добавил в письмо две запятые, а вместо слов «недавние работы физиков» вписал «недавние работы Ферми и Силарда», а затем подписал его.

Когда гости уехали, в патио вышла Маргарита.

— Это был Силард? — спросила она.

— Да, и его приятель Теллер. Совсем молодой парень, но на редкость толковый.

— Как я понимаю, вы обсуждали нечто важное. Удалось договориться?

— Как тебе сказать? — задумчиво произнес Эйнштейн. — Похоже, что только что я своей рукой подписал письмо в ад.

Первый арест Лизы

По приезде в Москву Василия и Лизу сразу препроводили в тюрьму. Их не били, не пинали, конвоиры были сдержанны, даже вежливы. Дело в том, что случилось это в странную пору «пересменки» — лилипута-садиста Ежова отправили руководить речным флотом, а главой НКВД становится приехавший из Грузии Лаврентий Берия. Он возглавил это залившее кровью страну ведомство после страшного погрома внутри него самого. Однако с его приходом цепочка непрерывных бессмысленных арестов и расстрелов временно оборвалась. Перед новым начальником встало множество задач. Одна из них не терпит отлагательства — нужно срочно создавать новую шпионскую сеть. На кого опереться? Быть может, годится кто-то из старых, опытных? Кто там сидит по тюрьмам? Кого еще не успели отправить в расход? Арестованного Зарубина допрашивает лично Берия. Но Василий не просто умен, он хитер и психологически виртуозен. Держится спокойно, даже как-то внушительно. Ему удается отбиться от наскоков и тяжких обвинений (будто бы он завербован и французами, и немцами), более того, он высказывает дельные мысли о дальнейшем развитии разведки. Берия заинтересован, он оставляет опытного разведчика в «органах», но, для виду, с понижением в должности.

С Лизой было сложнее. Прямая и пылкая, она своей страстью лишь разогревала подозрения палачей-следователей. Ей грозил, по уже налаженному конвейеру, смертный бой, пытки, а затем неизбежный расстрел. Но сообразительный Берия решил и тут вмешаться. Он решил строптивую разведчицу допросить сам.

— Рассказывай, на кого ты работала? — Он тяжело смотрел на нее. — Говори, говори, мы все знаем. Молчать бессмысленно.