Феноменология зла и метафизика свободы

Жизнь, путь как happening – творчество и призвание. В конечном счете все сходится на позиции мастера: самоценность и свое место, ответственность и happening. Философия мастерства – ответственность за себя и за других и перед другими – не столько концепция жизни, сколько уже сама жизнь. Не столько философия поступка, сколько сам поступок – вменяемое во всех смыслах вменяемости действие. Но это и ответ на «или-или» Киркегора, ответ Родиону Раскольникову, сартровскому Оресту. Это, а не «транценденция» К. Ясперса, «сущность» человека А. Мальро или даже «благоговение перед жизнью» А. Швейцера. В этом, кстати, и еще одно расхождение с буддизмом. В нем есть и Жуть I и Жуть II, сопричастность и самоценность просветленного. Но нет мастерства – своего дела и совершенства в нем. Есть общее единое совершенство полноты – ом. Есть самосовершенствование как само-отказ, самоотречение, а личное спасение как отказ от себя в мире. Даже сперму надо копить.

Мастер – синтез не только сопричастности и самоценности, преодоления Жутей I и II, синтез растворения в бесконечном абсо-люте и монадической изолированности. Потому это и синтез Востока и Запада, нирваны и творчества. Проясненное сознание как сознание мастера – единство с целым, которое без тебя не цело. Ты – необходимая часть этого целого. Хотя и часть, но необходимая и не обходимая. И ты за это отвечаешь. Как мастер.

Мастер поступает не на пользу, а скорее невзирая на пользу. При-званность сродни самозванству, но не самозванство. Фанатик, экстремист, графоман тоже призваны, тоже «не могут иначе». Они тоже люди долга. Они тоже служат. Они тоже видят себя средством. Есть ли и где грань? Есть ли и в чем критерий? Где граница добра и зла?

Самозванство – самоутверждение за счет других, на их месте, то, чему противостоит конструктивное творчество, свобода и ответственность. Самозванчество – не-доля, отрицание судьбы, бармалеевщина, желание сделать других счастливыми вопреки их воле. Самозванец самоуверен, полон самомнения. Творец и свободный человек – концентрат сомнений, главная причина которых – не навреди. А еще лучше – помоги. И как помочь не во вред. Творчество – конструктивное сотрудничество, самозванство – навязывание своеволия. Поэтому свобода и ткань жизни оставляет культуру, самозванство – ничтожит.

Есть путь разума и путь мудрости. Г. Г. Шпет сопоставлял их как путь Афин и Иерусалима, Путь Европы и Востока[297]. Но и Восток и Запад мудры по-своему. Философия, мировоззрение и миропонимание могут быть чистым знанием как таковым – мудростью – как мудр крестьянин, старый человек, восточный гуру. Он знает и знает о том, что знает. И ему об этом незачем говорить. И может быть страсть мыслить, страсть рефлексии – действительно, свойственная европейской традиции – знать, что не знаешь или не знать, что знаешь. И то, и то оборачивается фантазиями – в науке, технике, теологии. И то, и то оборачивается незнанием о том, чего не знаешь. Все ценности гуманизма: разум, вера, любовь, честь, стыд, творчество, гений и т. д. оказываются зараженными самозванством. Конструктивность оказывается разрушительной. Определение уходит в бесконечность.

Скорее всего это следствие попыток этизировать бытие, придать ему нормативно-ценностный рационалистический характер. Позитивизм не значит позитивное утверждение. Добро и зло именно в этизации бытия. Само бытие самозванно и бес-человечно. Как само-званна и бес-человечна смерть.

Мудрость свята. Святой сокрыт, сакрален. Уход в бытие. Плетение его ткани своим сердцем. Ткани незаметной, но прочной. Как писал М. Хайдеггер: «Следует ли сказать продумываемое, в какой мере сказать, в какой момент бытийной истории, в каком диалоге с ней и по какому требованию?»[298]. Молчать? как только открываешь рот – вносишь в бытие мотивации, нормы, ценности, рациональность – самозванство. Живи?! А жест. Поза. Рождение. Смерть. Проживание жизни. Немое. Не мое? Не самозванство? Не интонирует бытие?

Отказ от разума не избавляет от самозванства, не несет искупления. Не несет искупления и отказ от себя, самоотречение – вспышка гордыни. Как Мидас – к чему ни прикоснешься – оставишь след самозванства, оборачивая бодрые намерения во зло. Уход от других – чем не самозванство? И покаяние, и ответственность за неизбывность самозванства – высшая его форма.

Самозванно бытие, самозванна жизнь. Человек вносит в нее новые формы, все более изощренные формы самозванства. Разум в этом хорошее подспорье. И рефлексия, и осмысление. Обреченность на вину. Изначальность вины. Абсолютность этой вины и относительность любых попыток искупления, способных обернуться искушением. Постоянная работа души. Напряжение сердца. «Строгость осмысления, тщательность речи, скупость слова» – тот же Хайдеггер. Возможно, это моя последняя книга.

От-куда добро и зло

Что есть добро?