Феноменология зла и метафизика свободы

Неоднократно предпринимались попытки обоснования такой этики на основе поиска альтернативы коллективизму: идеи комьюнотарности Н. А. Бердяева, товарищества Р. Гвардини, соборности С. Трубецкого, П. Флоренского и других. Все эти попытки так или иначе, но отвергали идею индивида и индивидуальности как ин-дивидного (неделимого далее) основания нравственности. Представляется, что это неспроста – выше уже говорилось о тяготении рационализма к логической операции деления и распределения: неделимое, ин-дивидуальное рационалистической нравственностью отбрасывается и начинаются словесные заклинания коллективной общности.

Так, Р. Гвардини противопоставлял товарищество инициативе и кооперации людей индивидуального склада. Кооперированный индивидуализм, по его мнению, не может решить задачи нынешней и грядущей цивилизации. Требуется объединение усилий «в той непринужденности, с какой человек наступающей эпохи отказывается от индивидуальных особенностей, принимая общую для всех форму, и оставляет индивидуальную инициативу, включаясь в общий порядок»[114]

. Требуется «человек массы», но в положительном смысле, солидарность, но без унижения и насилия. Единство, когда разрушены все скрепы, формальный остаток разрушенных содержательных ценностей. По мнению Р. Гвардини, идея товарищества требует пересмотра традиционной ценности демократии – общественного склада, уместного лишь для малого количества людей и в маленьких странах, но кризисного для больших единств территорий и народов. В содержательном плане подвижки сознания к товариществу есть переход от кантиански рационалистической нравственности, давшей «предельно четкое определение субъекта – логического, этического, эстетического, субъекта автономного, самостоятельного, обосновывающего собой смысл духовной жизни». С последними словами Р. Гвардини не согласиться трудно. Это действительно серьезная проблема – отход от дихотомической модели субъект-объектных отношений, к модели отношений системных. Здесь, по сути дела, кроются два вопроса. Первый – он существенно отводит рассмотрение в сторону – это принципиальная слабость излишне сильной абстракции противостояние субъект-объект. Оно элементарно грубо и грубо элементарно – нечто вроде соотношения подлежащего и сказуемого – не более. Недаром в психологии и управлении все больше говорят о субъект-субъектных отношениях. Возможно, что субъект-объектная модель в теории познания и социального действия – одно из проявлений самозванческих интенций европейского рационализма. Второй – существенный для определения путей и направлений преодоления самозванства в нравственной философии – вопрос о границах автономного ин-дивида, свободного в своих ответственных действиях. Вплотную и непосредственно этот вопрос будет рассмотрен в последнем разделе книги. Главное же пока отметить принципиальную необходимость отхода от коллективистских установок в обосновании нравственности и ответственности. Коллективность – не собрание – множество индивидов как картошек в мешке. Это собор со всеми в душе, в середине неделимого индивида, оттуда растет бытие-под-взглядом, оттуда стыд и совесть, а не от взгляда надзирателей «от имени» общности. Это общность в сознании, в совести.

Единственное единство жизни и не-алиби-в-бытии

Долженствование человеческого действия не определяется однозначно истинностью имеющегося знания и теоретического рассуждения: «момент теоретической истинности необходим, чтобы суждение было доженствующим для меня, но недостаточен, истинное суждение не есть тем самым уже и должный поступок мышления», – писал Бахтин. Первично не сознание и мышление, а сама практическая жизнедеятельность, стороной которой они являются. Теоретичность и рациональность «техничны» по отношению к долженствованию, они не цель, лишь средство, даже – одно из средств обоснования человеческих поступков. Мир поступка – мир личностный, не случайный, весь наполненный ответственным выбором. И центром этого выбора является неповторимая личность, занимающая неповторимое, а значит и ответственное, место в ткани бытия.

Эту силу и значение индивидуализированной личности неявно признает и абстрактный рационализм, апеллирующий к личной ответственности, спрашивающий с личности ее самоотречение и подчинение. Однако принцип личной ответственности в любой форме предполагает безусловное признание абсолютно свободной воли. Отказ от признания свободы выбора означал бы крушение любой этической системы, нравственности и права. Разрушительность даже принципа коллективной ответственности доказана временем. Единственность и первичность ответственности личности за любые проявления своей активности – краеугольный камень любого права и любой нравственности, тот гвоздь, на который вешается их шляпа.