Читаем Фигурные скобки полностью

Посмотрел на оборот (на обороте о каждом сообщалось кратко, кто он и что) —: карандашом —: «Игорь Алексеевич Жилин», год рождения, место рождения и —: «зверски убил отчима. В розыске».

Я долго смотрел на эту запись, мысли мои, как могу судить я сейчас, несколько путались; надпись дрожала в такт дрожания пальцев.

Я подошел к ксероксу и снял копию с обеих сторон.

Фотографию убрал в папку. Папку поставил на место. Сел за стол —: за свой рабочий. Он у меня накрыт стеклом, под которым есть разные фото, не имеющие отношения к тому, чем я теперь озабочен, и это при том, что я вполне осведомлен о вредности с точки зрения охраны труда стекла на рабочем столе —: чревато оно ревматизмом.

Я, конечно, не убрал под стекло. Я о стекле, сам не знаю, зачем. Я убрал в ящик —: в ящик стола —: своего.

Но прежде я долго рассматривал.

Похож —: не похож?

Ведь сходилось, сходилось! —:

Прежде всего —: дата рождения и место.

А фамилию я не помнил. Но помнил, что была она редкая.

Мне казалось, что я помнил во сне (что я что-то вспомнил во сне), но сейчас я не помнил. Или просто вспомнить боялся.

Было вот как —: я вынимал фотографию из ящика стола и рассматривал, а потом ее опять убирал. А потом опять доставал и опять рассматривал. А потом опять убирал.

Наконец я подумал —: стоп! Это все имеет отношение к Мухину! Я — не Мухин! Не стоит нервничать из-за него. Мухин, насколько я знаю, сам не вспоминал тех обстоятельств, а следовательно, не исключено, что он их позабыл —: почему же я должен помнить больше, чем Мухин?

И в самом деле, даже когда несколько дней назад Алина показала ему фотографию и сказала, что вот, дескать, сходство здесь налицо (ха-ха: на лице?..), даже тогда ему


03:30

и в голову не пришло то, что мне приходит сейчас —: ну а то, что предчувствия там или вроде того,

так ведь мало ли что? — : он тогда ж и исчез, и я появился!.. мне ль его проблемы решать?

Я не Мухин, и это меня успокоило, но ненадолго.

Скоро наши пришли. Сев напротив меня, Алина спросила —:

«Вы здоровы? Ничего не случилось?»

«Абсолютно здоров. Ничего не случилось? Что за вопросы, Алина?»

Она сказала, что бледен.

Я сказал, что не ел. }}}


{{{ Зарегистрированы две попытки разблокировать фигурные скобки. Источник атаки пока не ясен. Ложусь на дно до среды. Возможно, в среду выступлю на отвлеченную тему. }}}


{{{ Трудно ли быть укротителем несоответствий, спросите вы. Как вам сказать. Отчасти да, но отчасти и нет; если же брать совокупность вещей, то в конечном итоге непременно получится целое. Многое зависит от помощников; еще более —: от их жен, и от жен вообще, чьих бы то ни было, потому что женщинам дано гораздо больше, чем не дано мужчинам; впрочем, это деликатный и весьма спорный момент. Трудно объяснить на пальцах, но еще труднее быть предметом чужой мысли. Тем более что не всякая мысль достойна опредмечивания. Далеко не всякая мысль!

Вчера я подписал протокол об усилении вероятности невероятных событий. Регистрация уже началась, но пока еще в неофициальном порядке. Пожинать плоды будем, когда созреют. Плод плоду рознь, а то бывает и вовсе, чего быть не может. }}}


03:32

Конец рукописи. Капитонов закрыл тетрадь.

Снаружи грохочет лед, низвергающийся по водосточной трубе. Похоже на оттепель. Это и есть Петербург: днем мороз минус одиннадцать, ночью — оттепель, плюс. Поутру опять подморозит, и будет каток.

Глухо капли бьют по карнизу.

В самой гостинице все уже давно угомонились. Умолкли шулеры-виртуозы и гипернаперсточники. Затих Пожиратель Времени за стеной. Время остановилось?


03:34

Положив тетрадь на тумбочку рядом с пустой кружкой, Капитонов вытягивается на постели и выключает над головой лампу.


03:35

А дальше? — хочет спросить себя (а на самом деле спрашивает себя Капитонов).

Но зачем интересоваться продолжением, когда куда важнее вопрос: что это вообще было?

Капитонов глядит в потолок.

Во-первых, стиль. У Мухина, сколько помнит Капитонов, была обычная человеческая речь, человеческая по-настоящему и ничуть не человекоподобная. Капитонов наверняка читал какие-нибудь тексты, авторство которых принадлежало Мухину, да вот, например, Мухин, как все, светился в социальных сетях Интернета, но если Капитонов не помнит тех текстов, так это об одном свидетельствует: в них не было никакой чрезмерности.

Можно было бы предположить, что Мухин замыслил что-нибудь художественно-фантастическое — от первого лица, почему бы и нет? — но тогда зачем все это перегружать автобиографическими реалиями, сообщать истинные имена? Зачем свою частную жизнь подавать в таком странном и неестественном ракурсе? Какого лешего он приплел сюда Капитонова, да еще в таком нелепом контексте? Что ему Капитонов нехорошего сделал?

И главное «зачем»: зачем он писал в тетради — рукой? Права Марина — было бы гораздо проще то же самое настрочить на компьютере!

Не говоря уже о почерке. Он что, уроки чистописания брал?

И кстати, написано без единой помарки.

И кстати, зачем это все написано? Какого лешего Мухин все это излагал на бумаге? Для чего? Для кого? Для себя?

Капитонову приходят в голову лишь два варианта ответа:

Перейти на страницу:

Все книги серии Премия «Национальный бестселлер»

Господин Гексоген
Господин Гексоген

В провале мерцала ядовитая пыль, плавала гарь, струился горчичный туман, как над взорванным реактором. Казалось, ножом, как из торта, была вырезана и унесена часть дома. На срезах, в коробках этажей, дико и обнаженно виднелись лишенные стен комнаты, висели ковры, покачивались над столами абажуры, в туалетах белели одинаковые унитазы. Со всех этажей, под разными углами, лилась и блестела вода. Двор был завален обломками, на которых сновали пожарные, били водяные дуги, пропадая и испаряясь в огне.Сверкали повсюду фиолетовые мигалки, выли сирены, раздавались мегафонные крики, и сквозь дым медленно тянулась вверх выдвижная стрела крана. Мешаясь с треском огня, криками спасателей, завыванием сирен, во всем доме, и в окрестных домах, и под ночными деревьями, и по всем окрестностям раздавался неровный волнообразный вой и стенание, будто тысячи плакальщиц собрались и выли бесконечным, бессловесным хором…

Александр Андреевич Проханов , Александр Проханов

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Борис Пастернак
Борис Пастернак

Эта книга – о жизни, творчестве – и чудотворстве – одного из крупнейших русских поэтов XX века Бориса Пастернака; объяснение в любви к герою и миру его поэзии. Автор не прослеживает скрупулезно изо дня в день путь своего героя, он пытается восстановить для себя и читателя внутреннюю жизнь Бориса Пастернака, столь насыщенную и трагедиями, и счастьем.Читатель оказывается сопричастным главным событиям жизни Пастернака, социально-историческим катастрофам, которые сопровождали его на всем пути, тем творческим связям и влияниям, явным и сокровенным, без которых немыслимо бытование всякого талантливого человека. В книге дается новая трактовка легендарного романа «Доктор Живаго», сыгравшего столь роковую роль в жизни его создателя.

Анри Труайя , Дмитрий Львович Быков

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза