Финансист

Nothing could be done on Saturday or Sunday after the exchange closed, for the opening reports came too late.	В субботу и воскресенье уже ничего нельзя было предпринять, так как первые вести пришли после закрытия биржи.
On Monday, however, the facts were pouring in thick and fast; and the owners of railroad securities, government securities, street-car securities, and, indeed, all other forms of stocks and bonds, began to throw them on the market in order to raise cash.	Зато в понедельник новости стали поступать непрерывным потоком. Тотчас же держатели акций и облигаций - железнодорожных, государственных, городских, иными словами, ценностей всех видов и разрядов - начали выбрасывать их на рынок, с целью выручить наличные деньги.
The banks naturally were calling their loans, and the result was a stock stampede which equaled the Black Friday of Wall Street of two years before.	Банки, естественно, стали требовать погашения ссуд, и в результате на фондовой бирже возникла паника, по своим размерам равная "Черной пятнице", случившейся за два года до того в Нью-Йорке.
Cowperwood and his father were out of town at the time the fire began.	Когда пришло сообщение о пожаре, ни Каупервуда, ни его отца не было в городе.
They had gone with several friends-bankers-to look at a proposed route of extension of a local steam-railroad, on which a loan was desired.	Вместе с несколькими банковскими деятелями они отправились осматривать трассу пригородной конно-железнодорожной линии, на продолжение которой испрашивалась ссуда.
In buggies they had driven over a good portion of the route, and were returning to Philadelphia late Sunday evening when the cries of newsboys hawking an "extra" reached their ears.	Они проехали в кабриолетах вдоль значительной части будущей линии и, вернувшись в воскресенье поздно вечером в Филадельфию, услышали крикливые голоса мальчишек-газетчиков:
"Ho! Extra!	- Экстренный выпуск!
Extra!	Экстренный выпуск!
All about the big Chicago fire!"	Подробности чикагского пожара!
"Ho! Extra!	- Экстренный выпуск!
Extra!	Экстренный выпуск!
Chicago burning down!	Чикаго в огне!
Extra! Extra!"	Экстренный выпуск!
The cries were long-drawn-out, ominous, pathetic.	Протяжные, зловещие, душераздирающие крики.
In the dusk of the dreary Sunday afternoon, when the city had apparently retired to Sabbath meditation and prayer, with that tinge of the dying year in the foliage and in the air, one caught a sense of something grim and gloomy.	В сумерках этого тоскливого вечера, когда город словно пребывал в созерцательно-молитвенном настроении после воскресного дня, а в воздухе и листве деревьев уже чувствовалось умирание лета, они заставляли сердца сжиматься в мрачном предчувствии беды.
"Hey, boy," called Cowperwood, listening, seeing a shabbily clothed misfit of a boy with a bundle of papers under his arm turning a corner.	- Эй, мальчик! - прислушавшись, окликнул Каупервуд маленького оборвыша, вынырнувшего из-за угла с кипой газет под мышкой.
"What's that?	- Что такое?
Chicago burning!"	Чикаго горит?!