Финансист

He did not.	Нет, не писал.
Mr. Stener was in a state of complete collapse, even crying at one time at home in his bathtub.	Мистер Стинер находился в состоянии полной прострации и однажды, принимая ванну, даже расплакался.
Mr. Abner Sengstack wrote that also, and had Mr. Stener sign it.	Письмо это тоже написал мистер Энбер Сэнгстек и только дал его подписать мистеру Стинеру.
And Mr. Mollenhauer's comment on that, before it was sent, was that he thought it was "all right."	А мистер Молленхауэр, просмотрев письмо перед отправкой, нашел, что оно составлено "как надо".
It was a time when all the little rats and mice were scurrying to cover because of the presence of a great, fiery-eyed public cat somewhere in the dark, and only the older and wiser rats were able to act.	Время сейчас было такое, что все крысята и все мыши притаились в своих норках, ибо из темноты на них глядел огромными горящими глазами свирепый кот - общественное мнение, -действовать осмеливались лишь самые старые, самые мудрые крысы.
Indeed, at this very time and for some days past now, Messrs. Mollenhauer, Butler, and Simpson were, and had been, considering with Mr. Pettie, the district attorney, just what could be done about Cowperwood, if anything, and in order to further emphasize the blame in that direction, and just what defense, if any, could be made for Stener.	В это самое время господа Молленхауэр, Батлер и Симпсон уже несколько дней совещались с окружным прокурором мистером Петти относительно мер, которые, способствуя официальному обвинению Каупервуда, дали бы Стинеру возможность выйти сухим из воды.
Butler, of course, was strong for Cowperwood's prosecution.	Батлер, само собой разумеется, настаивал на судебном преследовании Каупервуда.
Pettie did not see that any defense could be made for Stener, since various records of street-car stocks purchased for him were spread upon Cowperwood's books; but for Cowperwood-"Let me see," he said.	Петти утверждал, что обелить Стинера нельзя, поскольку бухгалтерские книги Каупервуда пестрят записями о приобретении для него акций конных железных дорог. Что же касается Каупервуда... "Дайте мне подумать!" - сказал он.
They were speculating, first of all, as to whether it might not be good policy to arrest Cowperwood, and if necessary try him, since his mere arrest would seem to the general public, at least, positive proof of his greater guilt, to say nothing of the virtuous indignation of the administration, and in consequence might tend to divert attention from the evil nature of the party until after election.	Потом они обсуждали вопрос, не следует ли арестовать Каупервуда и, если понадобится, судить его, ибо самый факт его ареста в глазах общества послужит доказательством его виновности, а попутно и благородного негодования городского самоуправления, и таким образом до окончания выборов отвлечет внимание общественности от той сомнительной роли, которую в данном случае играла республиканская партия.
So finally, on the afternoon of October 26, 1871, Edward Strobik, president of the common council of Philadelphia, appeared before the mayor, as finally ordered by Mollenhauer, and charged by affidavit that Frank A. Cowperwood, as broker, employed by the treasurer to sell the bonds of the city, had committed embezzlement and larceny as bailee.	В результате всех этих переговоров вечером 26 октября 1871 года Молленхауэр отправил к мэру города Эдварда Стробика, представителя городского совета, с официальным заявлением, в котором Фрэнк Каупервуд - биржевой маклер, приглашенный городским казначеем для реализации займа, - обвинялся в растрате и присвоении чужих средств.
It did not matter that he charged George W. Stener with embezzlement at the same time.	То, что такое же обвинение одновременно было предъявлено и Джорджу Стинеру, роли не играло.
Cowperwood was the scapegoat they were after.	Козлом отпущения был избран Каупервуд.