Финансист

"Feet level, back to the wall," urged the attendant.	- Ноги вместе, плотней к стене! - командовал К°юби.
"So.	- Вот так!
Height, five feet nine and ten-sixteenths," he called. The clerk in the corner noted it.	Пять футов девять дюймов и десять шестнадцатых! - выкрикнул он, и писарь занес эти данные в регистрационный бланк.
He now produced a tape-measure and began measuring Cowperwood's arms, legs, chest, waist, hips, etc.	Затем К°юби достал рулетку и принялся измерять плечи Каупервуда, его ноги, грудь, талию, бедра.
He called out the color of his eyes, his hair, his mustache, and, looking into his mouth, exclaimed,	Он громко называл цвет его глаз, волос, усов и, заглянув ему в рот, добавил в заключение:
"Teeth, all sound."	- Зубы все целы!
After Cowperwood had once more given his address, age, profession, whether he knew any trade, etc.-which he did not-he was allowed to return to the bathroom, and put on the clothing which the prison provided for him-first the rough, prickly underwear, then the cheap soft roll-collar, white-cotton shirt, then the thick bluish-gray cotton socks of a quality such as he had never worn in his life, and over these a pair of indescribable rough-leather clogs, which felt to his feet as though they were made of wood or iron-oily and heavy.	После того как Каупервуд еще раз сообщил свой адрес, возраст, профессию и на вопрос, знает ли он какое-нибудь ремесло, дал отрицательный ответ, ему разрешили вернуться в ванную комнату и надеть приготовленную для него тюремную одежду - грубое шершавое белье, белую бумажную верхнюю рубаху с открытым воротом, толстые голубовато-серые бумажные носки, каких он никогда в жизни не носил, и необыкновенно жесткие и тяжелые, словно сделанные из дерева или железа, башмаки со скользкими подошвами.
He then drew on the shapeless, baggy trousers with their telltale stripes, and over his arms and chest the loose-cut shapeless coat and waistcoat.	Затем он облачился в мешковатые арестантские штаны из полосатой ткани и бесформенную куртку.
He felt and knew of course that he looked very strange, wretched.	Он понимал, что в этом костюме у него нелепый и жалкий вид.
And as he stepped out into the overseer's room again he experienced a peculiar sense of depression, a gone feeling which before this had not assailed him and which now he did his best to conceal.	Когда он снова вошел в канцелярию надзирателя, его охватило какое-то странное, мучительное чувство безнадежности, которое он никогда еще не испытывал и сейчас всячески старался подавить в себе.
This, then, was what society did to the criminal, he thought to himself.	Так вот, значит, как поступает общество с преступником.
It took him and tore away from his body and his life the habiliments of his proper state and left him these.	Отталкивает его от себя, срывает с него приличные одежды, облекает вот в эти отрепья.
He felt sad and grim, and, try as he would-he could not help showing it for a moment.	Тоска и злоба овладели им; как он ни силился, ему не удавалось справиться с нахлынувшими на него ощущениями.
It was always his business and his intention to conceal his real feelings, but now it was not quite possible.	Он всегда ставил себе за правило - скрывать то, что он чувствует, но сейчас это было ему не под силу.
He felt degraded, impossible, in these clothes, and he knew that he looked it.	В подобной одежде он чувствовал себя униженным, несуразным и знал, что таким же видят его и другие.