Гамбит. Конь без масти

В гримерке было пусто. Все девушкие сегодня с вечера работали в зале. Все, кроме нее. Она сидела возле зеркала, облокотившись о туалетный столик, и положила голову на ладони. Зажатая в тонких пальцах сигарета медленно тлела, и ее половина уже превратилась в пепел. Горький безжизненный пепел. Отломившись от еще горевшей бумаги, он упал на крышку столика и рассыпался по лакированной поверхности, разносимый сквозняком из открытой двери. Она даже не повернулась, чтобы посмотреть, кто же вошел. Так и сидела, утопив лицо в ладонях, спрятанных за вуалью розовых волос.

– Джул, – Адам подошел и медленно опустился перед ней на колени, осторожно убрав руку с сигаретой от ее лица.

Того и гляди, догорит до фильтра, а Форман этого не заметит. Не увидит, как огонь превращает все в пепел, и больно обожжется, не ожидая. К сожалению, Адам опоздал, и огонь, спаливший крылья Икара, выжег весь запал Черри-бомб. Неизвестно навсегда, или на определенный срок, но от всегда ярко вспыхивающей красноватым светом красавицы веяло лишь холодом и болью. Это бес Адама уловил безошибочно. Фыркнул, потеряв интерес, и раздувал ноздри в ожидании своего часа.

– Джул, это я, – звал он, но девушка не слышала. Смотрела на него пустым расфокусированным взглядом в покрасневших от слез глазах, и стерла их с лица, сильнее размазывая косметику по щекам.

– Джул, мне так жаль, – Адам сам не понял, как поддался порыву, и обнял ее, наверное, как родную.

Обнимал, как когда-то Рэйчел, которой бесконечно доверял, пока не потерял верного друга. Прижал к груди, как Шарлотту, которая была всем его миром, пока не оставила его. Его тихая гавань в бушующем токсичном море.

– Джул, – поцеловав ее в ухо, Адам гладил Черри по голове, слушая вырвавшиеся из горла женщины рыдания. – Ничего-ничего, – приговаривал он, принимая ее боль, как собственную. – Это всегда так бывает, – не придумывал, а знал по себе. – Это пройдет, – не веря ни единому слову, нашептывал он в спутанные розовые волосы. – Когда-нибудь, – шепот сорвался в хриплый голос, а слова звучали немного честнее. – Наверное, – на долгом выдохе ответил он, говоря почти правду. Почти – не считается, значит, он не соврал.

– Зачем ты пришел, Адам, – Форман достаточно быстро взяла себя в руки и отстранилась, утирая лицо, чем только усугубила ситуацию, измазавшись в сценическом гриме еще сильнее.

– Он просил отдать это Эй Джею, – зная, что новая порция рыданий не за горами, Ларссон предусмотрительно приготовил салфетки, выдернув их из бумажной коробки на столике, и вынул из кармана куртки капитанские погоны летчика ВВС, протянув их и салфетки Джулии. – Отдал перед тем, как уехать в Чикаго, – уточнил Адам, опустив факт угона машины отца мужем Черри.

– Спасибо, – сухо поблагодарила Черри. Срыва и рыданий не последовало. Она приняла погоны из его рук, откладывая те в сторону, будто ей было неприятно к ним прикасаться или смотреть на них.

– Зачем ты пришел, Адам? – уже с осуждением женщина повторила вопрос. – Мне для тебя станцевать? – не хуже мужа съязвила миссис Эванс, ведь, как известно, муж и жена – одна Сатана, и вдов это, видимо, тоже касается.

– Если вы настаиваете, миссис Эванс, – по привычке не удержался он от колкости в ответ, на которую перед глазами мелькнула довольная улыбка Кельта. Адам осторожно начал вытирать с лица Черри потекшую тушь, собирая мокрые дорожки салфеткой. – Джул… – он хотел было продолжить, но Форман поймала его за руку и медленно отвела ее от своего лица, отрицательно качая головой.

– Нет, Адам, – обрубила она все бессмысленные речи о благих и истинных. – Это плохая идея, – разъясняла она, словно ребенку.

Что ни говори, но Черри Форман действительно видела его насквозь. Адам вздохнул. Как будто он сам этого не знал. Был бы тупоголовым идиотом, не пришел бы к ней сейчас за помощью, а она еще и осуждает его. Должна же понимать. Сама же до недавнего времени была замужем за таким же контуженным на всю голову Икаром. Проигнорировав сопротивление девушки, Адам продолжил вытирать грим с ее лица.

– Ты же понимаешь, Джул, – внимал он к ней и знал, что Форман осознает причину его появления здесь. Без слов. Без объяснений. Без порицания. – Мне нужно, – почти выстонал он, корчась от ломки, и этим было все сказано.

Бес когтями прорывал себе путь наружу. Просил свободы, ярости, крови, но Адаму Ларссону не выйти на улицы, чтобы утолить эту жажду, как бы бесовская сущность того не просила.

– Сними девочек и напейся, – фыркнула Джулия, подставляя лицо мягким и осторожным прикосновениям.

– Джул, – осуждающе сказал он и покачал головой, убирая руку от ее лица.

Забавы для зеленых кутил чуть старше двадцати одного в прошлом больше десятилетия. Для успокоения внутреннего демона ему требовалось нечто посерьезнее, чем алкоголь и плотские утехи. Здесь его лукавый слукавил. От второго бес бы не отказался, но только не в обыденном понимании оного, а расквасить кому-нибудь рожу или превратить человека в фарш, вбивая в человеческую плоть столь явный каламбур.