От страха и гнева Кира окончательно потеряла терпение и не собиралась больше выносить присутствие этой сумасшедшей, но и идти на убийство все еще не решалась. Все же перед ней крестница мужа и сестра его друга. Вряд ли Дон поблагодарит Киру за труп младшей Эванс на пороге его бара. Девчонка же, в свою очередь, будто нарочно нарывалась и провоцировала Ван Смут. Проверяла границы дозволенного, как долго она сможет нажимать и нажимала с каждым разом сильнее.
– Ты спрашивала, зачем я пришла? – Эванс чересчур быстро сменила тему, возвращаясь к интересовавшему Киру вопросу. – Я прихожу ко всем, кого провожаю, – с фальшивым сочувствием посмотрела на нее девушка.
Оно всего на миг проскользнуло во взгляде серых глаз, а затем в них блеснули антимонитовые иглы, готовые впиться под кожу. Мерцали в тусклом солнечном свете сквозь хмурые облака, а затем неразличимым человеку движением все разом прошлись по коже Киры, стоило Эванс произнести:
– Даже к таким, как ты, Кира Ван Смут!
Женщина вздрогнула от иллюзии, что сотни мелких игл укололи ее разом, и от ледяного голоса, звеневшего крохотными металлическими колокольчиками. Для Киры Ван Смут слышать подобное – оскорбление, слышать их от зеленой соплячке – оскорбление вдвойне.
– Ах ты, мелкая блядь! – ответив словом за слово, проорала Кира и вскинула Глок для выстрела, чтобы в момент, когда дойдет до дела, оказаться первой.
Кира была уверена, до дела дойдет. Эвансы слов на ветер не бросают. Они скупы на них, но всегда держат ответ за свои слова, за которыми незамедлительно следует дело, а затем ничто уже не имеет значения.
Шерри бросился на Ван Смут, громко залаяв, и остановился у входа в переулок, ровно, как и сама Эванс. От испуга Кира отшатнулась и, стреляя, отвела руку в сторону, промазав. Пуля угодила в стену, срикошетив между мусорными баками, усилив шорох в пустой подворотне.
– Не трать патроны, Ван Смут. Они тебе понадобятся, когда за тобой придут, – опять напомнила Эванс и не говорила ничего конкретного, абстрактно намекая на грядущую расплату. – Оставь один для себя и один для Джул, – с сочувствием произнесла она имя суки, и речь сейчас идет не о Кире.
– Кто за мной придет? Кто? – крича, вопрошала Кира и разводила руками, когда Шерри отступил назад и опять встал у ног Эванс, а Джули скулила, прижавшись к стене у водосточной трубы.
– Твои друзья, – усмехнулась Эванс и бросила сигарету между собой и Кирой.
– Кто? – непонимающе протянула Ван Смут, и тут же отшатнулась назад, зажимая глаза руками и крича от резкой, обжигающей боли.
Глок из рук Киры упал на землю. Ван Смут зажала лицо руками, вопя от боль во всю глотку. Немного отойдя от ощущения покалывания на коже, женщина вскочила на ноги, с трудом различая очертания предметов перед собой. Джули скулила и металась от стены к стене, громко лая, и беспорядочно носилась из стороны в сторону, сбивая Киру с ног, на которых та еще нетвердо стояла.
– Слышишь, Кира? Они уже идут, – напоминала Эванс, а переулок заполнился шорохом и скрежетом. – Их тысячи, и имя ему Легион, – злорадствовала адская фурия, наблюдая за мучениями женщины.
– Пошла на хер! – твердо встав на ноги, Кира ринулась вперед, но горячая волна опять ударила ее жаром и болью, отбросила назад, пока Джули в ужасе нарезала круги вокруг женщины.
– Они пришли за тобой, чтобы забрать тебя. Достойная гибель для достойных, – философствовала Костлявая под громкий лай Шерри, шнырявший вдоль невидимой преграды и пытавшийся пробраться к своей не на шутку напуганной паре.
– Они уже здесь, – подытожила Эванс, подошла к стене и подняла спрятанную за мусорным баком бутылку, выливая ее содержимое в сточную канаву перед входом в переулок. – Они твои беспристрастные присяжные и судьи, выносящие приговор, и палачи, приводящие его в действие, – содержимое бутылки полилось вперед, подпитывая невидимую стену из обжигающего жара.
От притока адреналина, унявшего боль, Ван Смут вскочила на ноги и направилась к выходу их переулка, протянув руку вперед. Рука прошла сквозь жар и невидимую преграду. Голая кожа на кисти покраснела, расползаясь на глазах, молнии на куртке загорелись ярко-оранжевым. Почувствовался запах горелого, паленой плоти и шерсти с пробивавшимися нотками обожженного мяса. Кира упала на землю, сбивая теперь уже видимый огонь. Джули прыгала вдоль нее, пытаясь пробиться к выходу, и скулила, отпрыгивая назад. От вони паленых волос и собачьей шерсти защипало в глазах, а Эванс выливала очередную бутылку, подпитывающую бледное мерцание и стоявший на выходе жар невидимой преграды. За этой бутылью последовала еще одна, и еще… Бесцветная жидкость лилась под ноги, и стена бесцветного пламени становилась плотнее, расползаясь вдоль стен.
Шорохи в переулке стали громче. Цокот мелких коготков слышался даже сквозь крики Ван Смут и скулеж Джули. Шерри ощетинился, встал на дыбы, но двинуться вперед сквозь преграду из невидимого огня не решался.