Гарри Поттер и Кубок Огня

— Ну... — медленно проговорила Парвати, — наверное, моя сестра сможет... Падма, знаешь её? Из «Вранзора». Я у неё спрошу.

— Это было бы здорово, — ответил Гарри. — Скажи мне тогда, что она ответит, ладно?

И пошёл обратно к Рону, думая между тем, что этот дурацкий бал вовсе не стоит такой суеты, и от души надеясь, что нос у Падмы Патил расположен строго по центру.

Глава двадцать третья. Рождественский бал

Несмотря на то что четвероклассникам на каникулы задали немыслимую кучу домашних заданий, Гарри после окончания триместра так и не смог заставить себя заниматься и неделю до Рождества наслаждался жизнью вместе со всеми. Невзирая на каникулы, народу в гриффиндорской башне ничуть не убавилось; наоборот, казалось, сама башня уменьшилась, поскольку её обитатели буйствовали куда больше, чем во время учёбы. Громадным успехом пользовались «Канарейки с кремом» — первые дни каждую минуту кто-нибудь да покрывался перьями. Очень скоро, однако, народ приучился относиться к предлагаемым угощениям с чрезвычайной осторожностью, на случай, если «Канарейки» спрятаны внутри, и Джордж признался Гарри, что они с Фредом изобретают нечто новенькое. Гарри тут же сделал себе мысленную пометку не принимать от близнецов ничего, даже чипсов. Он до сих пор не мог забыть Дудли и помадку «Пуд-Язык».

Пушистый снег густо ложился на замок и двор. Бледно-голубая бэльстэкская карета рядом с запорошенным пряничным домиком, в который превратилась хижина Огрида, казалась огромной мороженой тыквой. Иллюминаторы дурмштранговского корабля заледенели, снасти побелели от мороза. Домовые эльфы превзошли себя, подавали сытное, горячее тушёное мясо, пряные пудинги — и только одна Флёр Делакёр находила поводы для недовольства.

— Эта еда такая тьяжёлая, — как-то раз услышали её ворчание ребята, выходя после ужина из Большого зала (Рон прятался за Гарри, чтобы Флёр его не увидела). — Я не вльезу в пагадную мантию!

— Скажите пожалуйста, какая трагедия! — взорвалась Гермиона, когда Флёр вышла в вестибюль. — Не слишком ли много она о себе воображает, эта барышня?

— Гермиона, а с кем ты идёшь на бал? — невпопад спросил Рон.

Он без конца задавал этот вопрос в самые неожиданные моменты, надеясь, что как-нибудь застанет Гермиону врасплох и тогда получит ответ. Гермиона же только нахмурилась и ответила:

— Не скажу, вы будете смеяться.

— Ты шутишь, Уизли? — вмешался Малфой, случайно оказавшийся сзади. — Только не говори, что кто-то решился пригласить это на бал? Это длиннозубое мугродье?

Гарри с Роном дружно развернулись, а Гермиона спокойно и громко сказала, помахав кому-то за спиной у Малфоя:

— Здравствуйте, профессор Хмури!

Малфой побледнел и шарахнулся, дико озираясь, — но Хмури всё ещё доедал тушёное мясо за учительским столом.

— Экий ты у нас трусливый хорёк, Малфой, — уничтожающе бросила Гермиона, и они с Гарри и Роном хохоча зашагали по мраморной лестнице.

— Гермиона, — Рон, покосившись на неё, вдруг наморщил лоб, — а твои зубы...

— Что мои зубы? — спросила она.

— Ну... они как-то изменились... я только что заметил...

— Конечно, изменились — а ты хотел, чтоб я оставила себе эти Малфоевы бивни?

— Нет, в смысле они до его заклятия были не такие... они теперь... прямые и... и... нормального размера.

Гермиона вдруг очень хитро улыбнулась, и Гарри тоже заметил: эта улыбка совсем не походила на ту, что он помнил.

— Ну... я тогда пришла к мадам Помфри, чтобы их уменьшить, а она поставила зеркало и велела сказать, когда зубы станут как раньше, — объяснила Гермиона. — И я просто... остановила её чуточку позже. — Она заулыбалась ещё шире. — Мама с папой вряд ли обрадуются. Я уже миллион лет умоляла их позволить мне уменьшить зубы, а они хотели, чтоб я носила скобки. Они же зубные врачи, они считают, что зубы и магия — две вещи несовме... Смотрите-ка! Свинринстель вернулся!

На вершине запорошенных волшебным инеем перил часто-пречасто трепыхал крылышками совёнок с пергаментным свитком на лапе. Проходившие мимо школьники показывали на него пальцами и смеялись, а какие-то третьеклассницы остановились и закудахтали:

— Ой, какая крошка! Ну разве не прелесть!

— Дурак пернатый! — забормотал Рон, бросился вверх по лестнице и схватил птичку. — Письма надо носить прямо адресату, понял? А не представления тут устраивать!

Свинринстель, чья головка едва высовывалась из кулака Рона, ответил радостным уханьем. Третьеклассницы были шокированы.

— Идите отсюда! — шуганул их Рон, замахиваясь кулаком со Свинринстелем. Тот так и зашёлся от счастья. — Вот — держи, Гарри, — вполголоса добавил Рон. Третьеклассницы с видом оскорблённого достоинства бросились прочь. Рон отвязал письмо Сириуса, Гарри спрятал пергамент в карман, и они поспешили в гриффиндорскую башню, чтобы поскорее прочитать.

Гриффиндорцы в общей гостиной так самозабвенно выпускали излишки каникулярного пара, что ничего кругом не замечали. Гарри, Рон и Гермиона сели подальше от остальных у тёмного окна, которое постепенно засыпал снег, и Гарри прочёл: